Максим КАЛАШНИКОВ.
Нужны ресурсы. Ни один суперпроект не может быть реализован на чистом энтузиазме.
Александр ПРОХАНОВ.
Почему? Значит, надо искать инструментарий, средства. Большевистский грандиозный прорыв, который будет повторён неизбежно, — ведь он схлопнулся потому, что системе не хватало новых представлений, не хватало знаний о человеке. Они не могли предположить предательства Хрущёва, не могли предположить утомления всего народа, что наступит разочарование в этой мечте. Они не знали, как предотвратить это всё. Поэтому и схлопнулись. Если бы у них было знание не об экономике, не о техносфере, а о человеке — этого не произошло бы. Знание о человеке позволило бы им пролонгировать свой полёт. И сегодня среди футурологов, мне кажется, русская мечта не включает в себя знания о человеке. Или недостаточно включает. А если бы это знание присутствовало, то возник бы инструментарий внедрения, трансплантации идей в человечество. Путь есть, есть каналы, их просто надо нащупать.
Максим КАЛАШНИКОВ.
Красные шли первыми, и понятно, что ошибки были. Они просто вошли в совершенно новый мир. Они спасли страну, которая уже не должна была существовать. Советский Союз — это Россия, которая существовала вопреки. Она в 1917-м должна была распасться. Нынешние футурологи вынуждены работать на кухнях. Нас никто не финансирует. Мы не можем создать междисциплинарные коллективы. Это никому из нынешних не нужно. Это опасно для них.
Александр ПРОХАНОВ.
Не жалуйся. Николаю II тоже Ленин не был нужен.
Максим КАЛАШНИКОВ.
А мне не на что жаловаться, Александр Андреевич, 47 книг я одолел. Я сумасшедший фанатик. То, что я мог выплеснуть, — выплеснул. Я не жалуюсь, я объясняю.
Александр ПРОХАНОВ.
Надо искать. Надо искать каналы.
Максим КАЛАШНИКОВ.
Мы искали. Александр Андреевич, я прекратил это дело, потому что искал эти каналы без малого двадцать лет. Больше нет смысла. Нет заинтересованности наверху в будущем. Для верхов наших, для нашей "элиты" если бы будущее вообще не наступило — был бы идеальный вариант. Они боятся этого будущего. Для них оно враждебно и непонятно. Что я могу сделать? Мои книги, передачи всем открыты. Я всегда буду это делать. Даже когда я пишу критические статьи, вторая часть всегда про то, "что нужно сделать".
Александр ПРОХАНОВ.
Если верить в будущее как в божество (а оно и есть божество, потому что время — это божественная субстанция), то вы будете востребованы. Более того, вы уже востребованы.
Максим КАЛАШНИКОВ.
Пока не очень вижу. Я вижу тех людей, которые реально создают будущее. Но они не попадают ни в какие обоймы. А туда попадают молодые люди, которые в жизни ничего не сделали, не осуществили ни одного проекта, ни одной инновации. Я не напрашиваюсь на их место, но человек, который имеет реальный опыт осуществления инноваций, почему не он стоит, не практик? Вы сказали про Манхэттенский проект. К Рузвельту пришёл Александр Сакс, банкир, принёс письмо Эйнштейна. Рузвельт любил будущее. Поэтому он понял Сакса с атомным проектом. А нынешние стратеги, если к ним прийти со своим атомным проектом, тебя пошлют.
Александр ПРОХАНОВ.
А как бы ты определил категорию "русская мечта"?
Максим КАЛАШНИКОВ.
Русская мечта — это Царство Божие на земле. Всё. Не на Небесах. Здесь мы его должны построить вопреки всем и всему. И вся наша техника должна этому служить, вся наша внешняя политика, всё наше государство — строительству Царства Божия на земле, не меньше. И мы все разными словами об этом говорим.
Александр ПРОХАНОВ.
Ты в Бога веруешь?
Максим КАЛАШНИКОВ.
В привычном смысле, наверное, нет. Я знаю, что есть некая высшая сила.
Александр ПРОХАНОВ.
Ты будешь строить Царство Божие на земле — значит, ты предполагаешь идеал, божественный идеал?
Максим КАЛАШНИКОВ.
Да. Мы православные атеисты. Я русский, и мой удел глубоко во мне сидит, он действительно православный, а если копнуть дальше, так это с язычества снято.
Александр ПРОХАНОВ.
Можешь о себе сказать, что ты — строитель Царства Божия? Ты же чувствуешь своё мессианство?
Максим КАЛАШНИКОВ.
Пусть потомки скажут. О себе говорить неудобно. А наверное, если бы не чувствовал, не писал бы книги.
