В чем сложность работы учителя? Ты должен не только отлично знать свой предмет, но и уметь его преподавать. Можно быть гениальным математиком, без проблем решать сложнейшие задачи и самые запутанные уравнения, но при этом совершенно не уметь объяснять. Умеешь сам – вовсе не означает: знаешь, как научить.
Вот и приходят в наши школы отлично подготовленные филологи, биологи, химики, но становятся хорошими учителями далеко не все из них. Многие молодые специалисты вообще плохо представляют, что с детьми на уроках делать нужно, потому что работать с абстрактными Петями и Машами их в университете вроде как научили, но реальные Пети и Маши очень сильно отличаются от своих книжных ровесников. И попробуй объясни этому самому Петьке, что по науке он якобы должен вести себя так-то и так-то и реагировать определенным образом на те или иные действия учителя. Наука наукой, а вихрастый двоечник сидит за первой партой и с наглой улыбкой наблюдает за тщетными попытками вчерашней студентки применить институтские лекции в реальной жизни.
Здесь, конечно, огромную роль играет педагогическая практика на четвертом и пятом курсах: многим именно она помогает убедиться, что некоторые теоретические трактаты ученых мужей совершенно не применимы в реалиях современной школы.
Но если у студентов шанс заглянуть в обычный класс есть, то вот многие преподаватели его лишены. Окруженные взрослыми и в массе своей старательными студентами, они рисуют в своих фантазиях каких-то очень странных школьников.
Семинар по «Методике преподавания литературы», третий курс. По идее именно здесь будущих учителей литературы должны научить работать с классом. Как объяснить, как заинтересовать, как построить урок – все эти вопросы решаются как раз на этих занятиях, ну или, по крайней мере, должны решаться.
Чаще всего один из студентов играл роль учителя и по подготовленному дома конспекту проводил урок на «классе». Это было действительно интересно и забавно. Некоторые из тех актеров-учителей сейчас уже избавились от первой части этого звания и давно уже проводят настоящие уроки. Но уже тогда было заметно, что многие из моих одногруппников станут классными преподавателями: мне вот у них «учиться» было очень интересно.
Во всяком случае, именно так ее рассматривал я.
на первом семинаре, посвященном вступлению к поэме Пушкина «Руслан и Людмила»,
Да-да, то самое хрестоматийное Лукоморье.
досталась мне.
С фамилией, начинающейся на букву «а», привыкаешь всегда и везде быть первым. Андреевы, Алексеевы и прочие Архиповы меня поймут.
Разобравшись с учеными котами-сказочниками, сидящими русалками-бездельницами и толпами богатырей с морскими дядьками, переходим к более прозаичным вещам и анализу урока. «Ученики» должны были оценить работу «учителя», выявить сильные и слабые стороны занятия.
У меня была очень дружная группа, да и в своих силах я был уверен,
К тому моменту я уже пару лет преподавал в воскресной школе. Да, был в моей биографии и такой эпизод.
поэтому ожидать, что кто-то из одногруппников, воспылав праведным негодованием, начнет тебя валить, было бы странно. Гораздо интереснее услышать мнение профессора: уж он-то точно не будет подслащивать горькую пилюлю, да и самое главное – опыт.
– Павел, у вас получился очень интересный и насыщенный урок, но вы допустили грубейшую ошибку…
– …
– Вы же понимаете, что это урок для пятого класса? – заглядывая в глаза, вкрадчиво интересуется профессор, будто бы стараясь определить степень моего душевного здоровья и опасаясь, не разревусь ли я прямо перед ним.
– Понимаю, – ничего не понимая, отвечаю я, а в голове тут же начинают бегать перепуганные мысли. – Как ему мог не понравиться мой урок, он же МОЙ? Вон, Света похвалила!
Не волнуйтесь: у меня не настолько раздутое самомнение, но я действительно не понимал, чего он от меня хочет и что за «грубейшую ошибку» я допустил.
– Объясните мне, как можно разбирать пролог к поэме в пятом классе и не уделить хотя бы пятнадцать минут на изучение критических статей?! Как?! Это же самое интересное!
– Для кого? – хотел поинтересоваться я, но все же сдержался.
