Конец недели не сулил отдыха и Рональду Бейтсу. Он вот уже полмесяца усердно трудился, осуществляя, правда в меньших масштабах и без ведома высокого начальства, операцию, подобную той, что проводил Бойкотт. Однако по странной иронии судьбы он в отличие от Бой–котта добился кое–каких результатов. Было установлено, что зловещая антенна регулярно появляется над крышей «Рокового дома», а кроме того, не оставалось сомнений, что там творятся какие–то темные дела в духе «плаща и кинжала». Но какие?.. В пятницу по дороге домой Рональд томился дурными предчувствиями. Таинственный враг, возможно, прекрасно осведомлен о затее Хаббард–Джонса и лишь посмеивался в кулак. А вдруг Хаббард–Джонс вообще замахнулся не по плечу? Тогда отделу несдобровать. От этой мысли Рональд похолодел. Глубоко задумавшись, он стал переходить улицу, но вдруг услышал скрипучий голос:
— Бейтс! Подите сюда!
Рональд недоуменно оглянулся. Кто бы это мог быть? Машина рядом с ним нетерпеливо загудела, и водитель высунул в окно огромную лысую голову. Рональд увидел лицо, как масленый блин, и на лице очки с разными стеклами — темным и светлым. Машина была очень старая, маленькая, чуть ли не с детскую коляску, и неописуемо грязная.
— В чем дело? — спросил Рональд. — В чем дело, сэр? — поправился он: во внешности водителя было что–то начальственное, наводившее трепет.
— Влезай, парень! — Водитель пинком открыл дверцу, и Рональд, обойдя машину, послушно взобрался на ободранное сиденье. Он терялся в догадках, кто бы это мог быть, но тут заметил среди остроумных изречений, начертанных пальцем на грязном стекле, лаконичную фразу: «Радкинс — шпион» — и все стало ясно.
Рональд не знал, чего от него хотят, и застенчиво поглядывал краешком глаза на знаменитого контрразведчика… Машина внезапно дернулась, с оглушительным треском вылетела на шумную, людную улицу и покатила по ней.
Некоторое время Рональд молчал, потом, собравшись с духом, подсказал:
— Сэр, на этой улице одностороннее движение. Потому они все нам и гудят.
Его совет не возымел никакого действия. Бригадир Радкинс лихо свернул вбок и сосредоточенно повел машину против движения со скоростью двадцати миль в час, не глядя на светофоры, не обращая никакого внимания на другие автомобили и на оскорбительные выкрики в свой адрес. Рональд закрыл глаза — ему было страшно смотреть на сумятицу, которая сопровождала их продвижение вперед. «Я попал в лапы к сумасшедшему», — с ужасом подумал он.
— С ума сошел! Окончательно спятил! — неожиданно откликнулся бригадир словно в ответ мыслям Рональда.
— Кто, сэр? — кротко спросил Рональд, боясь разгневать похитителя.
— Как кто? Ваш начальник, конечно. Остолоп. Тупица.
Рональд при всем желании не нашел, что ответить, и промолчал.
— Моих ребят называют «радкимены». Да, «радкимены». Все они у меня не профессионалы, а любители. Единственный профессионал — я сам. И так лучше. А взгляните на мои очки — ловко придумано, правда? У меня их две пары. В одной паре темное стекло левое, а в другой — правое. Если очки незаметно поменять, можно напугать собеседника до полусмерти. Помню, Генри Спрингбек чуть однажды не рехнулся из–за этих очков,
Бригадир неожиданно резко повернул, въехав на тротуар.
По сравнению с мостовой, забитой транспортом, здесь было настоящее раздолье, и Радкинс погнал машину вдоль тротуара. Пешеходы разлетались от него, как испуганные голуби.
— От любителей куда больше пользы. Все двери им открыты. Кого только нет среди них: бизнесмены из Сити, букмекеры, сельские дворяне, актеры, юристы, даже парочка католических священников имеется.
Он внезапно остановился. Они находились посредине пустынной серой улицы. «Наконец–то, — подумал Рональд. — Теперь бригадир заговорит о деле». Рональд чувствовал, что сейчас услышит нечто исключительно важное.
— Какое у нас сегодня число, Бейтс?
— Двадцать девятое октября, сэр.
— Прекрасно. Ну, всего доброго. Рад был встретиться.
Неожиданно бригадир ловким движением выбросил вбок огромную ногу и пинком открыл дверь, у которой сидел Рональд. Рональд очутился на мостовой, вокруг не было ни души, машина, стреляя отработанным газом, исчезла из глаз, оставив в прозрачном осеннем воздухе густое облако черного дыма.
