Первым и самым авторитетным обвинителем Геккерена для нас является сам Пушкин, конечно. «По внешнему виду бумаги, по слогу письма и по тому, как оно составлено, — писал Пушкин Бенкендорфу 1 ноября 1836 г после получения злополучных дипломов, — я в первый же миг распознал, что оно исходит от иностранца, человека, принадлежащего к высшему обществу, от дипломата. Я пустился в розыски…, я уверился, что безыменное письмо исходило от г-на Геккерена». «Вы решили навести удар, который казался окончательным, — писал Пушкин Геккерену 17–21 ноября 183бгода. — Вами было составлено анонимное письмо… Вы отечески сводничали вашему сыну. Это вы диктовали ему пошлости, которые он отпускал, и нелепости, которые он осмеливался писать. Подобно бесстыжей старухе, вы подстерегали мою жену по всем углам, чтобы говорить ей о вашем сыне, а когда, заболев сифилисом, он должен был сидеть дома, из-за лекарств, вы говорили, бесчестный вы человек, что он умирает от любви к ней, вы бормотали ей: верните мне моего сына…»
В ноябрьские дни 1836 года поэт встречался со многими людьми и разговор при этом неизменно заходил об анонимных письмах и поведении Геккерена. И столь же неизменно Пушкин заявлял, что причина всем событиям голландский посол. Таким образом, Пушкин был абсолютно уверен, что Геккерен являлся не только автором дипломов, но и организатором и вдохновителем темного заговора. Мы — потомки, ученики и охранители наследия и чести русского гения, должны вслед за Пушкиным обвинять в убийстве поэта только Геккерена и не сваливать вину на кого бы то ни было. Иначе это будет ещё одна подлость, иначе мы станем в одну компанию с Геккереном и его шайкой.
А вот показания Николая I. Император отказал голландскому посланнику в обычной в таких случаях провальной аудиенции, когда Геккерен благодаря своему дипломатическому иммунитету, выполнив свою миссию, благополучно уезжал из России. «Порицание поведения Геккерена справедливо и заслуженно, — писал государь своему брату Михаилу Павловичу, — он точно вёл себя как гнусная каналья. Сам сводничал Дантесу в отсутствие Пушкина, уговаривал его жену отдаться Дантесу». Таковым же было мнение военного суда, судившего Дантеса и определившего, что «министр барон Геккерен, будучи вхож в дом Пушкина, старался склонить жену его к любовным связям со своим сыном. Сверх того, он поселял в публике дурное о Пушкине и его жене мнение на счет их поведения».
Современники, друзья поэта, когда-либо писавшие о его смерти, как на виновника всех кровавых событии единодушно указывали на голландского посла.
Жуковский: «Первый поэт России сделался жертвой иноземного разврата».
П. А. Вяземский: «Как только были получены эти анонимные письма, Пушкин заподозрил в их сочинении старого Геккерена, и умер с этой уверенностью. Мы так и не узнали, на чём было основано это предположение… Только неожиданный случай дал ему впоследствии некоторую долю вероятности…»
П. А. Вяземский и А. И. Тургенев в первые же дни после дуэли пришли к убеждению, что Пушкин пал жертвой тонкой и сложной интриги, что его «погубили», что за спиной Дантеса стояли силы, враждебные поэту, что обстоятельства, толкавшие его к гибели, он предотвратить не мог. Вяземский писал про «адские козни» и «адские сети», о том, что Пушкин попал в гнусную западню, о развратнейших и коварнейших покушениях двух людей на «супружеское счастье и согласие Пушкиных». В глазах Тургенева Геккерен и Дантес с каждым днём становились «мерзавцами более и более» по мере того, как раскрывалась «гнусность поступков» Геккерена.
В. М. Смирнов писал, что полиция имела неоспоримые доказательства об авторстве дипломов Геккерена, и Николай I в этом не сомневался. Смирнов называл «веретеном» всего дела дом Геккерена. «Одно не подлежит сомнению, вспоминал Смирнов — Геккерен был сочинителем пасквиля. Он был человек злой, эгоист, все средства казались ему позволительны; он имел злой язык, перессорил уже многих, его — презирали».
Английский дипломат Артур Мегенис: «… поэта упорно преследуют, желая навязать ему вызов, они хотят довести его до крайности, добиваются его смерти или желают навлечь на него гнев царя. Это — гнусность».
