В последний раз, когда наши девушки ходили голыми, так сказать, в общественном месте, это была уборка в гостевом доме. Ну в самом деле – тут уже деваться некуда. Пачкать одежду во всей той дряни, что валялась на полу, было бы просто нерационально. Голышом убирались. Потому, когда все было закончено, девчонок просто выстроили на лужайке и всех хорошенько отмыли, поливая из шланга. А потом уже загнали в горячий душ (благо что электричество еще есть, а значит – работает газовый котел).
Не знаю… может, я и напрасно беспокоюсь – новая жизнь требует новых правил, новых законов и новой морали. Принято было до Дня непослушания, чтобы все ходили одетыми – вот мы и продолжаем придерживаться прежних правил, законов и морали. Но по большому счету какое мне дело, как в свободное от службы время ходят мои подчиненные? Голые или одетые? Несут службу исправно – да и ладно. И потому пусть хоть ремнями перепоясаются через голые сиськи – мне-то какое дело?
Я понимал это, но все равно продолжал настаивать на соблюдении правил, похожих на те, что были до катастрофы. Цеплялся за эти правила так, будто в них заключен некий особый смысл. Вроде как, если не будешь соблюдать эти правила, перестанешь быть человеком. Глупо, конечно, ума у меня хватало, чтобы это все понять, но… пусть пока будет так. Потом с моими соратниками обсудим нашу жизнь и выработаем новые законы и новые правила жизни. Сейчас нам не до того.
23 июня, день.
Настя Самойлова
Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Трое сильных, крепких, тренированных парней отлетали от худенькой девчонки так, как если бы она была чемпионом мира по боям без правил. Понятно, что они хотели упаковать ее, не повредив тела, не сломав рук и ног, – годами в головы этих правильных домашних парней вбивалось правило, гласящее: «Девочек бить нельзя!»
Но сейчас глупо с ней церемониться, глупо до невозможности. Сейчас это Нечто, что неделю назад было стройной девчонкой лет двенадцати-тринадцати, повезут фактически на расстрел, и они при этом боятся поставить ей синяк?! Идиоты! Все-таки парни бывают такими идиотами! И какого черта надо было ее ловить? Здесь надо было уничтожить мутанта! А если она их покусает? Что тогда делать?!
Настя уже потянулась за пистолетом, который торчал из кобуры на ее поясе, когда Андрей наконец-то догадался и ударом в челюсть вырубил это существо, уже начавшее меняться. Девчонка, имени которой Настя так и не узнала (за что себя ругала, и не раз), уже начала обрастать шерстью. Еще не очень заметно, но начала. И похоже, что у нее начали деформироваться кости – она стала ниже и вроде как массивнее. В еде ей не отказывали, все эти дни кормили не хуже, чем остальных девушек, так что набрать массу она могла. И набрала.
Потом парни сидели на полу, потные и злые, а через полчаса они все вместе ехали в джипе, прислушиваясь к тому, как билась в багажнике спеленутая мутантка.
Настя не испытывала к ней такой уж большой жалости. Ну так-то жаль, конечно, – девчонка жила бы еще да жила. Но что теперь поделаешь? Ну не плакать же по ней днями и ночами напролет?
Во-первых, Настя ее совсем и не знала. Даже имени – и то не знала (может, и к лучшему?).
Во-вторых, Настя уже не воспринимала ее как человека. Каждый, кто смотрит на мир белесыми глазами зомби, не может быть человеком. По крайней мере, для Насти. В этом теле уже нет человека, а есть психически ненормальное существо, некий рептилоид, занявший тело живой девушки. А значит, его нужно уничтожить.
Все просто, и никаких тебе самокопаний. Это парни пусть самокопаются, а для Насти все просто и ясно. Мутанта надо убить, живого надо защищать. Простые и очевидные истины.
Лена сегодня была дежурной, так что ее оставили на базе – наблюдать за порядком и охранять сокровища, коих здесь было превеликое множество. Главные сокровища этого мира – оружие и боеприпасы. Часть из них парни выгребли из полицейского районного отдела, часть – некогда было содержимым охотничьего магазина под названием «Егерь» и было замародерено кавказцами, убитыми потом в перестрелке с парнями Андрея.
