Оба блюстителя закона покачали головами. Макнилл презрительно ухмыльнулся и тяжелой поступью вышел наружу. Они услышали мягкие удары копыт белой лошади по густой пыли Мэйн-стрит, когда стрелок поехал к жилым кварталам города Они молчали почти минуту, наконец Симс пробормотал:
— Как вам это нравится? Барт Конниган! Хотел бы я знать, не родня ли он тому, другому?
— Не похоже, — проворчал Эмерик с уверенностью, которой на самом деле не ощущал.
— Это может быть брат Пита Коннигана, или отец, или еще какой родственник, — бормотал в раздумье Симс — А если это так, то он, небось, приехал сюда, чтоб кашу заварить, — свести счеты за Пита
— Может быть, — неохотно согласился Эмерик
— Ну, тогда, — ухмыльнулся помощник шерифа, мы можем преспокойно закрыть глаза, и пусть мистер Парень Гвоздь Макнилл дожидается Коннигана, пусть хлопнет его… Кто знает, Дик? Может быть, Макнилл избавит нас от многих огорчений
— Может быть, — вздохнул Эмерик.
Ганфайтер с полчаса вертелся по городу, приставал к людям с вопросами, но все это было напрасно. Горожанам не было нужды обманывать его. Все знали Пита Коннигана, но ни один не слышал о Коннигане по имени Барт. К десяти часам Макнилл удостоверился, что его кровный враг еще не появлялся, но решил ждать. Он поставил белого коня в конюшню Браннока и понес свою жажду в бар Халлидея. Он все еще был у Халлидея, когда второй незнакомец натянул поводья и остановился на склоне холма к северу от города.
Это был высокий человек, добрых шести футов с тремя дюймами росту. Его одежда для верховой езды была покрыта тонким слоем дорожной пыли, широкополый стетсон потерт и пропитан потом. Из-под расстегнутой рубашки выглядывала широкая грудь. Поверх синих джинсов на нем были чепсы с широкими боковыми крыльями. Пояс-патронташ и кобура были из простой кожи, ореховые накладки на рукоятке шестизарядного револьвера изрядно потерты. Лошадь у него гнедая, премерзкого вида коняга, но с крепкими ногами — крупный конь для крупного человека.
Он спрыгнул с лошади, но спутывать ей ноги не стал. Она отошла на несколько ярдов и принялась щипать траву, а всадник прошел на кладбище и начал читать таблички на свежих могилах. Найдя могилу Питера Коннигана, он опустился перед ней на одно колено и, скорбно сдвинув брови, простоял так долгих пять минут. Совсем недавно, заметил он, кто-то положил на могилу цветы. Они даже не завяли
— Ах ты чертов малыш, — пробормотал высокий незнакомец. — Все тот же сердцеед, а? Хотел бы я знать, какая крошка с разбитым сердцем оставила тебе эти цветы. Ладно… — Он поднялся на ноги и внимательно посмотрел вниз, на город. — Может, мы это скоро узнаем. И, может быть, мы еще узнаем много всякого другого…
Он покинул кладбище, снова сел в седло и пустил гнедого шагом вниз по склону. Перед коралем конюшни «Счастливчик Ф» он натянул поводья. Старый Алби заканчивал свой утренний туалет, согнувшись над жестяным тазом, установленным на перевернутый ящик; он крепко зажмурил глаза, чтобы в них не попала мыльная вода, стекающая со лба. Уста старика извергали поток изобретательной брани, за коим последовал жалобный вопрос:
— Какому дьяволу под хвост я засунул это чертом проклятое полотенце?
Незнакомец не торопясь спешился, поглядел направо, потом налево и заметил драное полотенце, которое висело в паре шагов от старика. Он подошел поближе, стянул его с веревки и перебросил через вытянутую Руку Финна.
— Премного обязан, — пробормотал Финн, энергично вытирая лицо. — Это кто? Лерой? Эфраим? Джордж?
— Нет, — буркнул незнакомец.
Старый конюх кончил вытираться, раскрыл глаза и заморгал при виде пришельца — а потом побледнел и привалился к стене своей лачуги. Высокий бросился к нему, подхватил за тощие плечи и опустил на скамейку.
— Успокойтесь, — сказал он низким голосом.
Алби Финн, тяжело дыша, поднял глаза и вновь недоверчиво уставился на него.
— Господи ты Боже!.. Не может быть, ты — не он! Я ж там был, когда Орин его закапывал…
— Вы имеете в виду… — нахмурился незнакомец, — что были на похоронах моего брата?
— Твоего брата? Святая Анна! Но молодой Пит никогда не говорил, что у него есть брат — брат-близнец!..
