Молодой человек пожал плечами:
— Только чьи-то старые очки и башмак, но я пришел к вам вовсе не из-за этого.
— Что же тогда? — Внутри Прю все всколыхнулось от странного предчувствия. — Что-нибудь связанное с Граалем?
Он протянул ей открытый конверт:
— Я только что получил новости от нашего друга во Франции.
Друга? Стало быть, вот как он теперь называл отца Лефевра, того надменного маленького священника, который первым установил с ними связь?
— И что же ему нужно на этот раз?
Маркус отпил чаю:
— В своем письме он хотел поставить нас в известность, что двое представителей его церкви должны прибыть сюда в ближайшие два или три дня.
— Так скоро? — Это уже интересно. — Похоже, церковникам не терпится взглянуть на то, что мы откопали. — Тон Прю казался беззаботным, однако прежнее волнение снова дало о себе знать. Если католические священники уделяли столько внимания их небольшой экспедиции, значит, у них имелись веские причины полагать, что она и впрямь напала на верный след! И хотя Прю не нравилось вмешательство церкви в ее дела, это был добрый знак.
Откашлявшись, Прю постаралась придать лицу вежливо-отстраненное выражение.
— Кто эти люди, которых они к нам посылают?
Поставив на стол пустую чашку, Маркус развернул письмо:
— Некий отец Франсис Молино и с ним еще один человек, по имени мсье Шапель.
— Шапель[1]? — усмехнулась Прю. — Интересно, часто ли над ним подшучивают по этому поводу — человек по имени Шапель, работающий на церковь?
Маркус хихикнул:
— Возможно, он увидел в собственном имени свидетельство своего истинного призвания. Так или иначе, мне многое нужно подготовить к их приезду. Они, без сомнения, захотят увидеть все наши заметки и результаты исследований.
Прю смотрела на друга из-под приподнятых бровей, одновременно наливая ему еще чаю.
— И что, они увидят все наши заметки и результаты исследований?
Маркус усмехнулся:
— Конечно же, не все.
Девушка заговорщически подмигнула ему. Осушив чашку одним глотком. Маркус откланялся — ему еще предстояло разобраться в бумагах, чтобы решить, какие из них можно было показать католическим священникам.
— Не понимаю, почему ты не хочешь им воспользоваться, — высказала вслух дерзкую мысль Кэролайн, как только они снова остались одни. — Он такой привлекательный мужчина!
«Привлекательный» было, пожалуй, самым подходящим словом.
— Я не собираюсь его использовать, — объяснила Прю, потягивая чай. — А если бы даже я и хотела, ты сама понимаешь, что с моей стороны это было бы недостойно.
— Почему? — Выражение липа Кэролайн сделалось яростным. — Разве ты не можешь позволить себе насладиться романом? Что плохого в том, чтобы найти в жизни хоть немного счастья?
Прю нахмурилась и сглотнула подступивший к горлу комок.
— Ты прекрасно знаешь почему, Каро.
Обычно сестра даже и в мыслях не позволила бы себе обратиться к ней со столь скандальным предложением, но Прю уже не нужно было заботиться о собственной репутации. И она бы солгала себе самой, если бы не призналась, что время от времени задавалась тем же самым вопросом.
На какое-то мгновение Прю увидела собственную сердечную боль, отразившуюся в глазах сестры, но затем лицо Кэролайн исказилось досадой. Она поставила чашку и блюдце на поднос так резко, что те задребезжали, после чего поднялась; поза ее казалась чопорной и принужденной.
— Все мы проходим через жизнь, понимая, что однажды умрем, Прю.
— Да. — Прю старалась говорить как можно мягче, однако ее охватило безудержное желание разрыдаться. Хотелось вопить и жаловаться всему свету на чудовищную несправедливость судьбы. — Однако большинство из нас надеются дожить до седых волос. Я же могу не дотянуть даже до следующего года.
Взгляд сестры пронзил ее насквозь. Кэролайн явно собиралась разыграть очередную драматическую сцену перед тем, как удалиться, — талант, которым она всегда отличалась.
— Тем больше у тебя причин перестать вести себя так, словно ты уже умерла.
Величаво, словно оперная дива, она выплыла из комнаты, однако в глазах ее стояли слезы, один вид которых разбивал сердце. Прю тяжело опустилась на диван и закрыла лицо руками. Вряд ли Каро способна ее понять. И самой Прю никак не удавалось объяснить сестре, что она страстно желала жить — но не так, как того хотелось бы Каро. Прю гналась за чудом, и чудо это казалось порой таким близким, что она могла ощутить его присутствие.
