Они договорились, что Хеллен переночует в одной из комнат наверху. Таким образом и покой Валерии Петтигру не будет нарушен, и Куини не придется ехать одной в карете с мужчиной.
Он, конечно, не выглядит опасным, но Куини все равно беспокоится. И это еще мягко сказано. Несмотря на мнимую уверенность, она в ужасе. Столько людей, и все будут смотреть на нее. А вдруг никто даже не взглянет? Тогда все усилия окажутся тщетными. Возможно, ее работа ни к чему. Она слишком бледна, чтобы по достоинству оценили ее вещи, слишком устала от долгого шитья бессонными ночами. Она слишком худа, слишком костлява. Ему будет стыдно за нее, к тому же она ему нисколько не нравится. Может, ей вообще отменить соглашение?
И тогда Хеллен прибьет ее.
Выйдя в знаменательный вечер из кареты, Гарри был ошарашен. Значит, она действительно портниха. Небольшой магазин совершенно пуст, но снаружи вывеска «Мадам Дениз, модная одежда» с изображением экстравагантного Парфе в женской шляпке. В витрине стоял манекен в черном наряде. Бегло взглянув на него, Гарри не мог ответить, моден ли этот фасон, да и присмотревшись пристальнее — тоже. Единственное, что не вызывало сомнений: она действительно была портнихой.
В его воображении мелькнул заманчивый образ родовитой дамы, переживающей тяжелые времена, и тут же пропал. Ни одна истинная леди не поедет на киприйский бал. Ни у одной женщины с таким лицом и фигурой не будет настолько тяжелых времен, чтобы взяться за иголку.
Однако страх Гарри рассеялся. Ведь не тело леди будет продаваться лицу, которое предложит наивысшую цену, а только ее одежда! Вечер обещает быть прекрасным.
Куини смотрела из-за двери на великолепную карету с четырьмя ливрейными слугами, ожидающую некую королевскую особу. Затем увидела в свете фонаря лорда Хэркинга. Он был одет с иголочки, без всякого намека на сельского жителя. Сейчас он выглядел не менее красивым, но более уверенным в этом темно-синем вечернем костюме, который указывал на то, что его владелец по рождению принадлежит к высшему обществу Лондона, и, похоже, это действительно так. Значит, он и правда лорд.
Должно быть, она произнесла это вслух, так как тут же услышала его голос:
— Никому не известный виконт. А вы сомневались, что у меня есть титул?
— Мужчины не всегда выдают себя за того, кем являются на самом деле. Ведь в качестве доказательства у меня есть только вежливое обращение к вам мистера Брауна. Полагаю, некоторые женщины поспешили бы домой, чтобы справиться в книге пэров.
— Но вы — нет. — Гарри не мог задать вопрос, понравился бы он ей больше, если б имел титул выше, поэтому с искренним любопытством спросил: — Мой титул имеет значение?
— Разумеется, нет.
За исключением того, что теперь у нее дрожат колени и она почти не способна дойти от магазина до кареты.
Пока Куини смотрела под ноги, Гарри запоздало протянул ей коробку, чуть больше бархатного футляра, лежащего у него в кармане. Эта коробка была от торговца цветами, который вполне мог торговать и бриллиантами, судя по назначенной им цене. Но когда ищешь редчайший из новых сортов орхидей, ярко-синих внутри, приходится раскошеливаться.
— Конечно, вам не обязательно его надевать. Ведь я не знал, какого цвета будет ваш туалет.
Но Куини уже прикалывала цветок к сумочке, висевшей на руке:
— Он совершенен.
Как и ее платье, подумал Гарри, когда обрел способность думать, оправившись от потрясения, вызванного первым взглядом на спутницу. Она снова была в черном. «Господи, позволь мадам не скорбеть по месье Лекарту», — молил Гарри. Однако ее наряд совсем не походил на вдовий траур ни шелковым нижним платьем, ни тончайшими кружевами, закрывавшими руки, но оставлявшими полуобнаженной великолепную грудь. Нет, это было торжество жизни и любви… или хотя бы физической близости. На подоле были вышиты маленькие голубые цветы, словно она шла по лугу, а черные кудри украшал венок из шелковых незабудок. Как будто хоть один мужчина способен забыть такую женщину.
Гарри мог забыть свое имя, дорогу к своему отелю, но эта ночь, эта женщина останутся в его душе навсегда. Черт, как ему теперь найти респектабельную невесту, когда придет время?
