Тедди ойкнул и подтянул одеяло к носу.
— Крам отбыл на службе ровно сотню лет, после чего проклятие спало. Он очнулся старым и дряхлым, поняв, что всю молодость прятался под детскими кроватями. Говорят, он скрылся в неизвестном направлении, и с тех пор его больше никто не видел.
— И что? А как же Кромешник?
— С тех пор каждые сто лет проклятие выбирает нового Кромешника. Тот, кого боялись дети при жизни, умирая, становится страшным Кромешником, и чтобы отработать свой долг, сто лет должен пугать детей.
Тедди прижался к Гарри и заглянул в книгу. Лучше бы он этого не делал. Со страниц на него смотрел страшный человек, сотканный из черного тумана. Тедди опять пискнул и спрятался под одеялом.
— Как только опускается ночь, Кромешник пробирается в детские комнаты и ожидает под кроватью, когда глупый ребенок спустится на пол. Тогда он кричит: «Бу!»
Тедди взвизгнул, изо всех сил вжимаясь в бок крестного, а тот, войдя в раж, усмехнулся и продолжил низким глубоким голосом:
— … Хватает ребенка за ногу и, говорят, что может утащить в свое страшное темное королевство. Бойтесь завывания ветра по ночам, ведь в нем можно разобрать страшные слова: «Буги-буги-буги!» Это воет Бугимэн-Кромешник — продолжатель дела злого Крама.
Тедди начал хныкать, и Гарри понял, что перегнул палку.
— Ну все, все. Успокойся. Это же просто сказка. Не плачь, ты же мужик? — Тедди закивал и сквозь слезы постарался улыбнуться. — Смотри, тут и про добрых есть.
Мальчик подобрался ближе, глядя на картинку, где во весь разворот книги были изображены сказочные персонажи.
— Вот смотри, тут написано: «Не только злой Кромешник приходит к детям, все фольклорные злодеи не просто придуманы людьми: Пег Паулер, злой пес Баргест и Крыжовничная женушка. Множество магов отбывают посмертную повинность, охраняя детей: Пасхальный кролик, Зубная фея, Пак или Робин-славный малый, Песочник, Вулвер, Санта Клаус и множество других рождественских и новогодних персонажей».
Тедди широко распахнутыми глазами рассматривал нарисованных героев, очерчивая маленьким пальчиком контуры мужчины с головой волка. Гарри проглотил ком в горле и закрыл книгу.
— Все, малыш, пора спать.
Поправив одеяло, он поцеловал крестника в лоб и, выключив свет, пошел в библиотеку. Странная детская книжка заняла свое место, и Гарри задумчиво гладил ее по корешку, когда из коридора послышался всхлип. Тедди нашелся у двери детской — он плакал, сидя на полу.
— Гарри, ты не мог бы полежать со мной, хоть чуточку?
— Я же говорил… а впрочем, мне самому интересно.
— Ты же не боишься Бугимена?
— Нет, конечно. Как можно бояться какого-то Кромешника, победив самого главного Темного!
Гарри подхватил Тедди под мышки и завалился вместе с ним в постель. Они еще долго возились, пока не успокоились. Уже засыпая, Тедди прошептал:
— А ты его не слышишь?
— Нет. Кого?
— Кромешника. Он прямо сейчас, скорее всего, лежит под кроватью. Я только что слышал: «Бу!»
— Хочешь, я залезу под кровать и буду там лежать, чтобы твой Бугимен увидел, что место уже занято и ушел?
— А ты точно не боишься?
Гарри замотал головой и сполз на ковер. Хорошо, что ножки кровати были достаточно высокими, чтобы под ней образовалось довольно вместительное пространство. На голом полу лежалось не слишком удобно, и Тедди услышал недовольные ворчания.
— Что, он там?
— Нет, не здесь. Это я удобнее устраиваюсь. Спи давай, а я посторожу.
Тедди еще немного повозился и затих, а Гарри, лежа на спине под кроватью, пялился в полную темноту, поджимая замерзшие пальцы и подводя итоги своих неполных двадцати четырех лет. Зачем?
Он всегда думал, что вокруг него множество людей, а оказалось — только семилетний мальчишка. Гарри честно отдавал себе отчет, что через четыре года Тедди тоже уйдет от него, и даже сейчас он скорее мешает развитию ребенка, потакая собственным капризам и желаниям.
По ногам скользнул непонятно откуда взявшийся сквозняк, и Гарри поежился. Внезапно пахнуло сыростью, а темнота стала сгущаться, нависая сверху и сворачиваясь двумя маленькими водоворотами, из которых на Поттера посмотрели… глаза.
Время остановилось. Сердце перестало биться, медленно наполняясь кровью и рискуя лопнуть, волосы на затылке встали дыбом, а ужас, холодным табуном проскакав по позвоночнику, стянул дыхание тугим узлом. Тело сковало леденящим страхом, не позволяя пошевелить даже пальцем.
