34.VIII. Неужели конца не будет этому августу? До полудня чистил ракету. Ужасно скучное занятие. Поспешил внутрь, к мозгу. Вместо смеха на меня напала такая зевота, что я испугался за челюсти. Справа по борту маленькая планета. Пролетая мимо нее, заметил какие-то белые точки. В бинокль увидел, что это таблички с надписью: “Не высовываться”. С мозгом что-то не в порядке — глотает знаки препинания.
1.Х. Пришлось задержаться на Строглоне: кончилось горючее. Тормозя, с разгона проскочил весь сентябрь.
На космодроме оживленное движение. Оставил ракету в пространстве, чтобы не платить пошлины, взял только банки для горючего. Перед этим рассчитал с помощью мозга координаты эллиптической орбиты. Через час вернулся с полными банками, а ракеты нет и следа. Естественно, принялся ее искать. Думал, ноги протяну: пришлось пройти около четырех тысяч километров пешком. Ну, конечно, мозг напутал. Придется побеседовать с заведующим мастерской, когда вернусь.
2.Х. Скорость так велика, что звезды превратились в огненные полосы, словно кто-то в темной комнате размахивает миллионами горящих папирос. Мозг заикается. Хуже всего то, что сломался выключатель, и я не могу его остановить. Болтает без умолку.
3.Х. Насколько можно судить, мозг истощается — он уже бормочет по слогам. Постепенно я к этому привыкаю. Стараюсь подольше сидеть снаружи, только ноги спускаю в ракету: довольно холодно.
7.Х. В половине двенадцатого добрался до въездной станции Интеропии. При торможении ракета сильно разогрелась. Пришвартовался на верхней платформе искусственной луны (там размещается станция) и спустился внутрь, чтобы уладить формальности. В спиральном коридоре столпотворение; существа, прибывшие из отдаленнейших мест Галактики, ходили, переливались и прыгали от окошка к окошку. Я встал в очередь за светло-голубым алголянином, который вежливым жестом предупредил меня, чтобы я не слишком приближался к его заднему электрическому органу. За мной сразу же встал какой-то молодой сатурнянин в бежевом шлаулоне. Тремя присосками он держал чемоданы, а четвертой вытирал пот. Действительно, было очень жарко. Когда подошла моя очередь, чиновник-ардрит, прозрачный как хрусталь, внимательно оглядел меня, позеленел (ардриты выражают чувства изменением окраски, зеленый цвет соответствует улыбке) и спросил:
— Вы позвоночный?
— Да.
— Двоякодышащий?
— Нет, только воздухом…
— Благодарю вас, отлично. Всеядный?
— Да.
— Можно узнать, с какой планеты?
— С Земли.
— Тогда пожалуйте к соседнему окошку.
Я подошел к следующему окну и, заглянув внутрь, убедился, что передо мной тот же самый чиновник, вернее, другая его часть. Он листал большую книгу.
— Ага! Есть, — сказал он. — Земля… Гм, очень хорошо. Вы к нам как турист или коммерсант?
— Как турист.
— Тогда разрешите…
Одним щупальцем он заполнил бланк и одновременно другим протянул мне второй бланк для подписи, сообщив при этом:
— Хмеп начинается через неделю. В связи с этим будьте любезны пройти в комнату сто шестнадцать, там наше бюро резервов, которое вами займется. Потом прошу пройти в комнату шестьдесят семь, это фармацевтический пункт. Там вы получите пилюли эвфруглиум, которые нужно принимать каждые три часа, чтобы нейтрализовать вредное для вашего организма действие радиоактивности нашей планеты… Не желаете ли светиться во время пребывания на Интеропии?
— Благодарю вас, нет.
— Как вам будет угодно. Прошу, вот ваши бумаги. Вы млекопитающий, не правда ли?
— Да.
— В таком случае приятного млекопитания!
Простившись с любезным чиновником, я по его указанию пошел в бюро резервов. В яйцевидном помещении на первый взгляд было пусто. Там стояло несколько электрических аппаратов, под потолком сверкал хрустальный светильник. Оказалось, однако, что это был ардрит, дежурный техник, который сразу же спустился с потолка. Я сел в кресло, он же, развлекая меня беседой, произвел нужные измерения, а потом сказал:
— Благодарю, вашу почку мы передадим всем инкубаторам планеты. Если с вами что-нибудь случится во время хмепа, вы можете быть совершенно спокойны… Мы немедленно доставим резерв!
