Пятнышко становилось крупнее; у Дантона перехватило дыхание от страха, что оно может оказаться птицей или огромным насекомым. Но пятно все продолжало увеличиваться, и вскоре Дантон начал различать неровные вспышки бледного пламени.
Космический корабль! Конец одиночеству!
Звездолет медленно и осторожно шел на посадку. Дантон облачился в свой лучший набедренный пояс; этот наряд, излюбленный островитянами Южных Морей, весьма подходил к климату Нью-Таити. Затем умылся, тщательно причесал волосы и стал следить за приземлением космического корабля.
Это был старинный звездолет с двигателем Миккельсона. Дантон до сих пор думал, что такие корабли давно уже вышли из употребления. Однако этот, судя по всему, проделал немалый путь. Помятый, исцарапанный и безнадежно устаревший по конструкции, он имел решительный и непреклонный вид. На носу звездолета гордо красовалась надпись: «Народ Хаттера» .
Зная, что путешественники, возвращающиеся из космических пучин, обычно остро чувствуют нехватку свежих продуктов, Дантон собрал для пассажиров корабля целую гору фруктов и красиво разложил их к тому времени, как «Народ Хаттера» тяжело опустился на пляж.
Открылся узкий люк, и из звездолета вышли двое мужчин, вооруженных винтовками и с головы до ног одетых в черное. Пришельцы осторожно огляделись.
Дантон опрометью кинулся к ним.
— Эгей! Добро пожаловать на Нью-Таити. Ребята, до чего ж я счастлив видеть вас! Что новенького на…
— Назад! — гаркнул один из пришельцев, высокий тощий человек лет пятидесяти, с суровым морщинистым лицом. Его холодные голубые глаза пронзали Дантона, как стрелы, дуло винтовки целилось прямо в грудь.
Второй был помоложе, маленький широколицый крепыш.
— Что случилось? — удивился Дантон.
— Как тебя зовут?
— Эдвард Дантон.
— Я Симеон Смит, — сообщил тощий. — Военачальник хаттеритов. А это Джедекия Франкер, мой заместитель. Почему ты заговорил по-английски?
— Я всегда говорю по-английски, — ответил Дантон. — Я же…
— Где остальные? Куда они спрятались?
— Да здесь никого нет. Только я. — Дантон бросил взгляд на звездолет им увидел мужские и женские лица в каждом иллюминаторе. Посмотрите-ка, это все вам, — Дантон указал на фрукты. — Я подумал, вы соскучились по свежей пище после длительного путешествия.
Из люка выглянула хорошенькая блондинка с коротко подстриженными волнистыми волосами.
— Нам уже можно выходить, отец?
— Нет! — ответил Симеон. — Здесь небезопасно. Полезай назад, Анита.
— Я буду наблюдать отсюда, — ответила девушка, с откровенным любопытством разглядывая Дантона.
Дантон встретился с ней глазами, и вдруг неведомый ему дотоле трепет пробежал по всему его телу.
Симеон сказал:
— Мы принимаем твое приглашение. Однако есть эти фрукты не станем.
— Отчего же? — резонно полюбопытствовал Дантон.
— А от того, — ответил ему Джедекия, — что мы не знаем, каким ядом вздумаете вы нас отравить.
— Отравить? Послушайте, давайте-ка присядем и объяснимся наконец.
— Что вы о нем думаете? — обратился к Симеону Джедекия.
— Все идет именно так, как я и ожидал, — ответствовал военачальник. — Он из кожи лезет вон, чтобы втереться в доверие, задобрить нас, и это очень подозрительно. Его соплеменники прячутся. Наверняка сидят в засаде. Я считаю, что им следует дать наглядный урок.
— Добро, — с ухмылкой согласился Джедекия. — Да убоятся цивилизации, — и он направил свою винтовку Дантону в грудь.
— Эй! — вскрикнул Дантон и попятился.
— Папа, — заговорила Анита, — но он же ничего еще не сделал.
— В том-то и суть. Если его пристрелить, он и впредь ничего не сделает. Хорошие туземцы — это мертвые туземцы.
— А остальные, — вставил Джедекия, — поймут, что мы не собираемся шутить.
— Но вы не имеете права! — возмущенно воскликнула Анита. — Совет Старейшин…
— не распоряжается сейчас… — перебил ее отец. — Высадившись на чужой планете, мы попадаем в чрезвычайное положение, а это значит, что власть переходит в руки военного командования. Мы делаем то, что считаем необходимым. Вспомни Лан II!
— Да погодите вы, — заговорил Дантон. — Здесь какое-то недоразумение. На острове нет никого, кроме меня, и вовсе незачем…
