Клянусь, что я ничего такого не делал. Они просто прилетают и остаются.
Я не могу подать в отставку, так как эта планета — моя собственность. А отправить их обратно — не хватает духа. Я дошел уже до предела.
Все мои подданные — это бывшие правительственные агенты. Потому вы могли бы решить, что я не встречу никаких затруднений при формировании правительства. Но в действительности я не нашел никакой поддержки у них в этом вопросе. Я оказался единовластным правителем планеты, населенной фермерами, скотоводами и пастухами, так что, во всяком случае, с голоду мы не умрем. Но в конце концов не в этом дело. Суть в том, что я не представляю себе, черт возьми, как мне управлять.
Ведь ни одних из них не желает быть шпиком и доносить на своих друзей.
Пирсен медленно и неохотно приходил в себя. Он лежал на спине, крепко зажмурившись, и старался оттянуть неизбежное пробуждение. Но сознание вернулось, и он тут же обрел способность чувствовать. Глаза пронзили тонкие иголочки боли, и в затылке что-то забухало, как огромное сердце. Все суставы горели огнем, а внутренности так и выворачивало на изнанку.
Пирсен уныло констатировал, что похмелье, которое его скрутило, несомненно, было королем и повелителем всех похмелий.
Он недурно разбирался в таких вещах. В свое время изведал чуть ли не все разновидности: его мутило от спиртного, снедала тоска после минискаретте, терзала утроенная боль в суставах после склити. Но то, что он испытывал сейчас, включало в себя все эти прелести в усиленном виде и было сдобрено к тому же чувством отрешенности, знакомым любителям героина.
Что же такое он пил вчера? И где? Пирсен попытался вспомнить, но минувший вечер был не отличим от множества других подобных вечеров. Что ж, придется, как обычно, восстанавливать все по кусочкам.
Но прежде нужно взять себя в руки и сделать то, что полагается. Открыть глаза, встать с постели и мужественно добраться до аптечки. Там на средней полке лежит гипосульфит дихлорала, который поможет ему очухаться.
Пирсен открыл глаза и начал слезать с кровати. Тут вдруг он понял, что лежит не на кровати.
Вокруг была высокая трава, над ним сверкало ослепительно светлое небо, и в воздухе пахло прелой листвой.
Пирсен со стоном закрыл глаза. Только этого ему не хватало. Здорово же, видно, нагрузился он вчера. Даже до дому не дошел. А возвращался, должно быть, через Центральный парк. Похоже что придется взять такси и уж как-нибудь доскрипеть, пока его не доставят на квартиру.
Сделав мощное усилие, Пирсен открыл глаза и поднялся.
Он стоял в высокой траве. Вокруг насколько глаз хватало высились исполинские деревья с оранжевыми стволами, оплетенные зелеными и пурпурными лианами, иные из которых в поперечнике были не тоньше человеческого туловища. Под деревьями буйно разрослись, образуя непроходимую чащобу, папоротники, кустарник, ядовитые зеленые орхидеи, ползучие черные стебли и множество неведомых растений зловещего вида и цвета. В зарослях попискивала и стрекотала разная мелкая живность, а издали доносился грозный рык какого-то большого зверя.
— Нет, это не Центральный парк, — смекнул Пирсен.
Он огляделся, прикрыв глаза от нестерпимого блеска солнечного неба.
— Пожалуй я даже не на Земле, — добавил он.
Пирсен был удивлен и восхищен собственным хладнокровием. Неторопливо опустившись на траву, он попытался оценить обстановку.
Итак, его имя Уолтер Хилл Пирсен. Возраст — 32 года, место жительства — город Нью-Йорк. Он полномочный избиратель, нигде не работает, ибо в этом нет необходимости, и сравнительно недурно обеспечен. Накануне вечером в четверть восьмого он вышел из дому, собираясь повеселиться. Это намерение он, несомненно, осуществил.
Да, повеселился он как следует. А вот когда, в какой момент он впал в беспамятство, этого он, хоть убей, не помнил. Но очнулся он почему-то не дома в постели и даже не в Центральном парке, а в густых зловонных джунглях. Мало того, он был убежден, что находится не на Земле.
Пожалуй, все именно так. Пирсен обвел взглядом огромные оранжевые деревья, увитые зелеными и пурпурными лианами и залитые ослепительно белым потоком света. Истина постепенно вырисовывалась в его затуманенном мозгу.
