В киоске Джейн скупила все журналы, какие только имелись в продаже. Вцепившись в охапку скользкой глянцевой бумаги, она поспешила к станции метро. Пронесшийся мимо автобус выплеснул на нее содержимое глубокой грязной лужи, обрызгав ее с ног до головы. С ненавистью проводив взглядом коварную красную громадину, скрипя тормозами, подкатившую к остановке, Джейн увидела на боку автобуса рекламный плакат Шампань в нижнем белье. Лифчик находился на уровне верхнего этажа, а на нижнем красовалась узкая полоска трусиков. Стоявшие на остановке мужчины, тщедушные конторские крысы, раскрыв рты таращились на плакат. Очнувшись, они заходили в автобус и рассаживались на нижнем этаже. Джейн вдруг пришла мысль, что никому из них не суждено оказаться ближе, чем сейчас, к трусикам Шампань. Это удовольствие обойдется им в стоимость билета.
Прошло больше двенадцати часов, прежде чем Джейн снова вошла в зловонное чрево подземки, но ей показалось, не прошло и двенадцати минут. Глаза у нее были натружены, как шары для гольфа. Джейн провела полночи, скрючившись над кипой журналов, и в конце концов заснула на них. Проснувшись в пять утра, она обнаружила, что лежит, уткнувшись носом в пространную статью, объясняющую, как эффективно бороться с расстройствами кишечника.
По крайней мере, никто не сможет обвинить ее в том, что она не готовилась к завтраку у Фитцгерберта. А как только это мучительное испытание закончится, можно будет подумать о том, что принесет вечер. Джейн стало легко на душе от одного воспоминания о струящемся кремовом совершенстве, устроившемся на плечиках в темной прохладе гардероба. По мере того как в вагон набивалось все больше и больше народу, она упрямо заставляла себя думать только о приятном.
На следующей остановке поток входящих увеличился. Голова Джейн оказалась зажата под мышкой толстого потного господина, очевидно большого любителя чеснока.
Джейн постаралась отвлечься, думая о том, какие туфли ей надеть вечером.
Когда Тиара предложила примерить крохотные туфли с серебристыми ниточками ремешков, она рассмеялась, сомневаясь, что ей удастся засунуть в них хотя бы один палец с обломанным, некрашеным ногтем. К ее изумлению, туфли не только оказались в самый раз, но придали ноге небывалое изящество. Воодушевленная, Джейн впервые за многие годы накрасила ногти на ногах. Она сознавала, что входит в опасные, быть может даже смертельные, воды. Только сейчас до нее начинало доходить, как можно тратить сумасшедшие деньги на то, чтобы хорошо выглядеть.
– О! – простонала Джейн под мышку толстому господину, почувствовав, как кто-то со всей силы наступил ей на ногу.
Она повернула голову на долю градуса, насколько это было возможно, чтобы смерить уничтожающим взглядом обидчика, и тотчас же пожалела об этом. Прямо у нее перед носом стоял прыщавый юнец, сверкающий отвратительными красными угрями с желтоватыми гнойными головками. Из воткнутых в его уши дешевых наушников доносился мерзкий скрежет, сопровождаемый монотонным шипящим ритмом.
Джейн громко вздохнула, понимая, что страдать приходится далеко не ей одной. Нависшее в вагоне массовое раздражение, казалось, было осязаемым, как и удушливая жара. Джейн попыталась было подготовить к завтраку у Фитцгерберта краткое резюме о прочитанных журналах, но поймала себя на том, что может думать только о своей тщательно уложенной прическе, плавящейся в горячем воздухе. Она поморщилась. В вагоне в прямом смысле воняло. Мало того что пассажиры набились, словно сардины в банке; при этом они еще и источали соответствующие запахи. Отчаянно пытаясь хоть чем-нибудь отвлечься, Джейн взглянула на дверь в конце вагона, сквозь стекло которой был виден соседний вагон.
И сразу же увидела его. Он стоял всего в каких-нибудь восьми футах от нее, его белокурая голова отчетливо возвышалась над сомкнувшейся вокруг толпой. Неужели у нее начались галлюцинации? Не сошла ли она с ума?
Нет, не сошла. Это действительно был он. В этом не было никаких сомнений. Том. Невероятно, немыслимо, но это, бесспорно, был он. Не в Нью-Йорке. Не в какой-то другой точке земного шара, а здесь, живой, во плоти, в Лондоне, в соседнем вагоне метро. Отдохнувший, загорелый, с прядями волос, выгоревших на солнце. И еще Том показался Джейн даже более красивым, чем она его помнила.
