Захлестнутый волной неприятных воспоминаний, Сол вздрогнул. Связь с Шампань Ди-Вайн была одной из самых печальных страниц в его биографии. Из всех женщин, с какими ему довелось общаться, Шампань оказалась самой холодной, что было особенно странно, учитывая, что удовлетворения она требовала не меньше трех раз на дню. Потом, ее ужасный голос, громкий, капризный, лающий. Соседи сверху стучали ему в потолок, когда он просто прослушивал сообщения на автоответчике.
– Ну… просто у нас ничего не получилось, – уклончиво пробормотал Сол, не желая бередить незажившую рану. – Мы… как бы это сказать, не подходим друг другу. Шампань – это просто какой-то кошмар, – вдруг вполне искренне заявил он.
– С ней действительно было так плохо? – блаженно произнесла Тэлли, вспоминая, что Джейн неоднократно повторяла то же самое слово в слово. – Видишь ли, я ее совершенно не знаю.
– Очевидно, ты ни разу не читала ее колонку, – заметил Сол, – иначе ты бы знала о ней все, в том числе какого цвета трусики она предпочитает. Разумеется, в тех случаях, когда она их вообще надевает.
– Да, не читала, – призналась Тэлли, недоумевая, как можно обходиться без трусиков.
Зимой в «Маллионзе» подобное легкомыслие могло грозить смертельной опасностью. Миссис Ормондройд, насколько было известно Тэлли, в январе носила по меньшей мере четыре пары трусов.
– Я не покупаю иллюстрированные журналы, – уточнила Тэлли.
Она постыдилась признаться, что истинной причиной, по которой в «Маллионз» больше не подписывались на периодическую прессу, были деньги. А также то, что Тэлли не могла видеть, как худой сынишка почтальона Нижнего Балджа с трудом преодолевал милю по петляющей дороге до «Маллионза» на древнем разваливающемся велосипеде, заметно просевшем под тяжестью бесчисленных газет и журналов, выписывавшихся когда-то Джулией.
– Так что, боюсь, у меня нет ни малейшего представления о том, что происходит в мире, – со вздохом закончила Тэлли.
– В таком случае, – сказал Сол, чмокнув ее в затылок, – уверен, что у нас с тобой все будет прекрасно.
Внезапно в полумраке коридора пронзительно зазвенел телефон.
– Наверное, это звонят мне, – вскочил с места Сол. – У меня сейчас наклевывается пара выгодных дел.
Он вернулся через пару минут.
– Кто это был? – спросила Тэлли. – Это звонили тебе?
Сол покачал головой:
– Просто ошиблись номером.
У себя в квартире в Клепхэме Джейн ошеломленно смотрела на зажатую в руке телефонную трубку. Сол Дьюсбери до сих пор там. И что он имел в виду, говоря, что Тэлли не может подойти к телефону, потому что принимает душ? Единственным душем в «Маллионзе» можно было считать дырявую крышу, протекающую во время сильных ливней. Что ж, если Тэлли вздумалось закрутить роман с Дьюсбери, у нее есть своя голова на плечах. Значит, она все-таки починила свою старинную кровать. А у Джейн своих забот хватает. Так, например, ей надо придумать, как за ночь похудеть на шесть килограммов, чтобы завтра утром достойно появиться в первый раз в редакции «Шика».
Живые красивые девушки с длинными светлыми волосами толпились в вестибюле административного здания. Джейн, по случаю первого дня на новом месте закованная в свой лучший костюм, с ужасом заметила, что все они носят одежду по крайней мере на два размера меньше, чем она. И выглядели они совершенно одинаково, то есть не так, как она. У них не только были буквально идентичные вещи – легкие белые блузки, сквозь которые проглядывали соблазнительные пупки, обтягивающие черные брюки и туфли на высоких каблуках, – даже их лица были похожи. Джейн, дожидаясь лифта, чувствовала себя окруженной толпой обаятельных двадцатидвухлетних сестер-близнецов.
У всех были изящные, загорелые носики, скулы выше Анд, блестящие волосы и дерзкая маленькая грудь. Все были почти без косметики, а ногти были выкрашены таким темным лаком, что казались защемленными дверью. Вот и говорите после этого о недопустимости клонирования людей, подумала Джейн. Ученым, считающим овечку Долли прорывом в науке, следовало бы сначала заглянуть сюда, где подобные эксперименты, судя по всему, проводятся уже много лет.
