Джейн пришла к выводу, что, пообщавшись с Шампань, даже Элизабет Тейлор[23] стала бы относиться к браку цинично. Подумать только, а ведь еще совсем недавно она сама так страстно мечтала выйти замуж. И за кого? За Ника, до сих пор регулярно раз в неделю наведывающегося в квартиру, чтобы раскопать еще пару пластинок и съеденный молью свитер. Однако Джейн подозревала, что в действительности ее бывший приятель просто хочет проверить, не переехала ли она куда-нибудь в другое место. Эх, если бы только у нее хватило на это сил. Но сейчас Джейн меньше всего на свете хотела тратить свои выходные, таскаясь по убогим облупленным конурам Южного Лондона, похожим на тюремные камеры, – единственное жилье, которое она могла себе позволить на свою зарплату.
С другой стороны, в том, чтобы проводить выходные в поисках квартиры, есть одно определенное преимущество. Это, по крайней мере, удержит ее подальше от магазинов. Джейн уже давно поняла, что для одинокой женщины жизнь является сплошным минным полем. Но, только положив яйца в чужую корзину, она осознала в полной мере, какое же это испытание – ходить по магазинам.
Джейн пришла к выводу, что по субботам все торговые заведения вступают в заговор против одиноких женщин. Так, последнее посещение мебельного салона едва не окончилось нервным срывом. Джейн оказалась одна-одинешенька среди сладостных вздохов счастливых пар, ощупывающих просторные, удобные диваны с такими названиями, как «Фигаро» и «Турандот», и подпрыгивающих на необъятных кроватях «Ренуар» и «Пикассо». Джейн в панике убежала от этого обилия молодости, красоты и сексуальной удовлетворенности, рассеянно недоумевая, как бы отнесся Теккерей к тому, что его имя бесцеремонно присвоили стойке для компакт дисков, а в честь одной из сестер Бронте получила название элегантная полочка для посуды.
Спасения не было и в супермаркете «Джон Люис», где Джейн столкнулась с еще более веселыми парочками, взвешивающими морскую капусту и каперсы. В «Харви Никс» очаровательные стройные девушки с аппетитными попками вместе со своими парнями сравнивали различные сорта глянцево блестящих баклажанов, а в «Селфриджуз» мечтательные молодожены задумчиво стояли перед огромными одеялами. Очереди в «Сейнсбери», казалось, состояли из одних влюбленных, набивших корзины деликатесами и бутылками шампанского. Как правило, Джейн возвращалась домой после таких экскурсий лишь с одной упаковкой трусиков, обозленная на весь мир.
Однако впереди виднелся свет. Джейн с нетерпением ждала ужина у Аманды. По крайней мере, возможно, этот ужин поможет устроить судьбу Тэлли. Джейн боялась признаться себе самой, что рассчитывает добиться какого-нибудь результата и для себя.
Как назло, Шампань же, не продержавшись и двадцати четырех часов, отхватила нового кавалера. Через два дня после известия о катастрофе, постигшей Конэла О'Шонесси, Джейн, развернув газеты, обнаружила, что на разворотах всех до одного бульварных изданий красуется Шампань в задранной до пупка юбке, не обремененная нижним бельем, пылко обнимающая кого-то на заднем сиденье лимузина. Обнимаемый, согласно практически идентичным отчетам об этом знаменательном событии, являлся «одним из самых завидных лондонских женихов, очаровательным миллионером Солом Дьюсбери, воротилой строительного бизнеса».
– На этот раз она определенно нашла себе подходящую пару, – заметил Вэлентайн. – Насколько я слышал, на счету Сола Дьюсбери больше жертв, чем у испанской Инквизиции.
Со слов Вэлентайна, Дьюсбери снискал себе славу мужчины стремительного и беспощадного – как в своем кабинете, так и в спальне. Следовательно, подозревал Вэлентайн, его связь с Шампань определяется не столько чувствами, сколько деловой заинтересованностью.
– У него дела всегда на первом месте, – сказал он. – Мой отец связан с торговлей недвижимостью, и мне приходилось слышать рассказы о похождениях этого Дьюсбери. Папаша последней его пассии был председателем совета общины, где Дьюсбери, судя по всему, пытался получить разрешение на строительство ресторанов и баров, носящих имя принцессы Дианы. Добившись своего, он тотчас же бросил несчастную девушку. С помощью другой своей возлюбленной Дьюсбери получил около пятисот акров превосходных земель в графстве Суссекс.
