– Хорошо, что ее родители не пили «Ньюкаслское темное», – презрительно усмехнулся Ник. – Или, еще хуже, «Хорликс». И все равно не понимаю, почему по ней все с ума сходят?
Джейн снова посмотрела на безупречное тело Шампань Ди-Вайн, на восхитительные изгибы ее тела, умело подчеркнутые практически не существующим платьем. Светская красавица была без лифчика. Ее грудь, бросавшая вызов силе земного притяжения, казалось, не требовала дополнительной поддержки, помимо собственного изобилия.
– Ума не приложу, – ответила Джейн, но в ее небрежном тоне сквозила издевка.
– Но какая-то причина должна быть, – настаивал Ник, пропустив ее насмешку мимо ушей.
Джейн изумленно посмотрела на него. Неужели он действительно ничего не видит? А может быть, все дело в том, что у Шампань Ди-Вайн грудь напоминает скалистые горы, рассеченные надвое большим каньоном, в то время как ей самой похвастать нечем, и именно поэтому она без труда определила, в чем секрет привлекательности красавицы?
– У нее потрясающие груди, – сказала наконец Джейн. – И она фантастически шикарна. Смертельное сочетание, ты не находишь?
– Ну, тебе лучше знать, – ехидно заметил Ник. – Разодетые пустоголовые знаменитости – это по твоей части. Журналистика с большой буквы.
Джейн поморщилась. И что с того, что пока особыми успехами она похвастаться не может? Работу в иллюстрированном журнале о светской жизни вряд ли можно назвать идеалом общественно полезного труда, но нашлось бы немало журналистов, кто за такое место пошел бы на убийство. Вся беда заключалась в том, что после шести месяцев в редакции журнала «Блеск» Джейн самой хотелось наложить на себя руки. Она уже была сыта по горло глубокими изысканиями в области гастрономических предпочтений и любимых развлечений богатых знаменитостей.
Нить ее нерадостных размышлений прервали звуки шагов, донесшихся сверху. Джейн нестерпимо захотелось узнать, чем занимается их сосед.
Вчера вечером, когда они столкнулись в дверях, ее тонкое обоняние успело уловить мимолетное дуновение его туалетной воды – восхитительный, чистый, свежий аромат, расположенный на противоположном конце спектра запахов от едкого, удушливого творения парфюмерной промышленности, которому отдавал предпочтение спутник Джейн.
Позавтракав, Ник исчез в спальне. До Джейн донесся стук плечиков – он перебирал дорогие рубашки из египетского хлопка, выклянченные на прошлый день рождения, каждая из которых стоила почти столько же, сколько ее лучший деловой костюм. Наконец Ник снова вернулся на кухню. Пулевое отверстие было замазано чем-то подозрительно похожим на баснословно дорогой крем Джейн.
– Желаю удачно порыться в ящиках с нижним бельем наших знаменитостей, – насмешливо бросил Ник, когда она подошла, чтобы поцеловать его на прощание. – Вот только с Шампань Ди-Вайн я бы связываться не стал, – добавил он. – Не думаю, что она вообще надевает трусики. Ведь иначе ей пришлось бы то и дело их снимать перед всеми богатыми оболтусами Европы.
Если так, светской красавице можно только позавидовать, подумала Джейн, когда за Ником захлопнулась дверь и он загрохотал по лестнице. Джейн направилась в ванную. Пора и ей готовиться к работе. Придать себе блеск. Теперь вода должна была согреться.
Едва войдя в ванную, Джейн тотчас же выпрыгнула назад. Комната наполнилась раздирающим душу криком, и только через несколько секунд Джейн поняла, что это ее собственный крик Его сопровождал грохот, донесшийся из квартиры сверху. Но Джейн не обратила на него внимания. Последнее, что запечатлелось в ее сознании, был большущий паук, затаившийся на дне ванны. Огромный, страшный, со зловещим рисунком на спине, он, судя по всему, приперся сюда из сада, пока она с Ником была на кухне.
Не переставая кричать, Джейн пробежала по коридору и выскочила на лестничную площадку, оставив входную дверь нараспашку. Остановившись, чтобы перевести дыхание, она услышала, как дверь захлопнулась у нее за спиной.
– Помощь не нужна?
Голова еще кружилась от страха, вызванного встречей с мерзким созданием; до нее только начало доходить, что она не сможет попасть в свою квартиру. Джейн подняла безумный взгляд на лестничную площадку следующего этажа. Сосед сверху стоял, перевесившись через перила. И с усмешкой смотрел на нее. И его усмешка была вызывающе неуместной при данных обстоятельствах.
