– Все в порядке, – ответил Пирс, подняв пронизанную серьгой бровь. Похоже, он успел привыкнуть к подобному вниманию. – На самом деле все уже кончилось. Мы возвращаемся назад в Гэтуик.
– Протестовать против строительства полосы аэродрома? – спросил репортер. – Лис, как у вас идут дела? Борьба длится уже довольно долго, не так ли?
– Два месяца, – подтвердил Пирс. – И мы не собираемся сдаваться.
Повернувшись к своим сторонникам, он торжествующе вскинул к небу кулак. Те откликнулись радостными криками, подбрасывая в воздух шапки и колокольчики. Парень на ходулях поднял свою длинную ногу. Джейн с удивлением отметила, что Пирс обладает харизматичным обаянием. Он стал настоящей личностью. Скромный школьник, каким она его помнила, вырос и стал вождем, за которым идут люди.
Похоже, так думала не одна Джейн.
– Пес просто прелесть, правда? – произнес рядом с Пирсом низкий, грудной голос.
Репортер, побледнев, протянул трясущейся рукой микрофон к ослепительной пышной блондинке в узких кожаных брюках, протиснувшейся сквозь толпу и обвившей Пирса за плечо.
– Барс, мой герой, – самодовольно улыбнулась Шампань, оборачиваясь к журналистам и проводя рукой с безукоризненно ухоженными ногтями по увешанному серьгами лицу борца за экологию. – Такой красавец, правда? – добавила она, капризно кривя губы.
Пирс был удивлен, но нисколько не испуган. Джейн готова была поклясться, что его лицо под толстым слоем грязи залилось краской. Радость же, напротив, побелела как полотно.
– Шампань Ди-Вайн, не так ли? – опомнился репортер, отпихивая своих собратьев, спешащих запечатлеть новый поворот драмы. – Наша первая красавица?
– Верно, – сладким голосом выдохнула Шампань. – По крайней мере, была ей. Но это осталось в прошлом. Я всегда обожала борцов за окружающую среду. И сама я выступаю за вторичное использование сырья. – Она помолчала. – Я обязательно заставляю горничную сдавать пустые бутылки из-под шампанского.
Бросив на бородатого репортера испепеляющий взгляд, Шампань с улыбкой провела рукой по сверкающим волосам. При этом тесная блузка задралась, обнажая бронзовый от загара живот, за что Шампань была вознаграждена своим излюбленным звуком: торжественными фанфарами щелчков затворов фотоаппаратов.
– Как можно забивать себе голову фильмами, приемами и вечеринками, – страстно надула губы Шампань, проводя пальцем по грязному рукаву Пирса, – когда рядом люди занимаются такими важными делами, как акции протеста? – Она почесала Пирса под подбородком алебастровым пальцем. Тот был одновременно смущен и обрадован. – Отныне я отказываюсь от жизни в высшем свете, – звенящим голосом объявила Шампань. – И присоединяюсь к Тигру и его бесстрашным товарищам. Я становлюсь в ряды борцов за чистую землю.
Журналисты, толпа и в первую очередь Джейн опешили.
– Потрясающе! – воскликнул какой-то корреспондент. – Самая знаменитая светская красавица Англии присоединяется к самому знаменитому английскому борцу за охрану окружающей среды. Кто бы мог подумать?
И действительно, кто, насмешливо подумала Джейн, наблюдая за воодушевленной Шампань, снова оказавшейся в своей привычной стихии. Присоединиться к Пирсу и его шайке грязных оборванцев – кажется, само небо послало ей эту возможность для саморекламы, хотя запашок от нее исходит совсем не райский. Мимо такого не смог бы пройти ни один уважающий себя самовлюбленный эгоист. Особенно Шампань, чье последнее начинание завершилось далеко не так славно, как она надеялась.
– Да, я хорошо знаю Волка, – громко гудела Шампань в стройные ряды микрофонов. – Такой очаровательный парниша! Мы уже встречались однажды на съемках программы «Звезда недели»…
Джейн отметила про себя, что Шампань полностью отобрала у Пирса главную роль. Впрочем, тот особо и не возражал. Он таращился на Шампань с зачарованной беспомощностью зайца, ослепленного на дороге фарами приближающегося автомобиля. Что, вероятно, было недалеко от истины.
Как только интервью завершилось, репортеры наперегонки побежали к своим машинам, чтобы первыми вернуться в телестудии со сногсшибательным репортажем. Следом за ними неслась в свои редакции пишущая молодежь.
