Я нащупал дверную ручку.
- Именно.
Как-то я открыл гостиничную регистрационную книгу и под номером 107 нашел: - Двойной апартамент. Ванная, кухня. Постоянное оборудование: столик, два стула, кресло. Зеркало - разбитое в правом верхнем углу. Из-за частых аварий отопление выключено. Фамилия проживающего - Адриан Слайпер. Живет один. Номер водительских прав ........ Возраст - неизвестен. профессия - Бог.
- Мне всегда хотелось постучаться к Богу. Но я войду без стука. Держись, Нолан.
Не успел он мне что-либо ответить, как я уже повернул ручку.
Дверь приоткрылась.
Люди умеют разделять дела на большие и малые. Кое-кто из них наглеет настолько, что даже может решать, какие из них важнее, а какие - нет. Не знаю, кто их научил этому, но если бы спросил у первого встречного, тот ответил бы, что война - это гораздо более серьезная штука, чем то, каким образом ты держишь пивную кружку.
Поскольку я не обладал такими однозначными возможностями оценки, то часто задаю разные вопросики. Именно тогда меня чаще всего и называют идиотом.
- Вот погляди, - заговорил я с маленьким, заросшим пьянчужкой, который сидел справа от меня. - Неужели ты и вправду можешь спокойно пить свое пиво, зная, что у тебя короткие, толстые пальцы, искривленные ногти, и что все это выглядит еще хуже, когда ты так вот сжимаешь свою кружку? А? Ты и вправду, как будто ничего не случилось, хлещешь свое пиво? Просто так?
Он глянул на меня и сказал:
- Отъебись.
И даже этот чертов багровый палец у него не дрогнул.
Крутой парень, нервно подумал я. Знает, что делает.
- Повтори-ка, - пододвинул я кружку к бармену.
- Бабки.
- Сейчас.
В своих бесчисленных походах по барам я учился писать по-настоящему. Нигде не найдешь таких лиц. Человеческих лиц с глубокими морщинами, переполненных мыслями и жизнью, крикливыми женщинами или же коммивояжерами, убалтывающими тебя купить электростатические презервативы. Если людей и можно разделить, то всего лишь на два вида: мыслителей и комбинаторов. Иногда достаточно одного взгляда, чтобы отделить постоянных посетителей от старых бродяг. Сидишь у бара и смотришь в поцарапанное зеркало, а в нем уже видишь все, что происходит где-то за тобой. это очень важно. Напрямую этого не видишь и сохраняешь некую дистанцию. И можешь писать.
- Ну ладно, - обратился я к мрачному бандюге, сидящему слева. - Если предположить, что я человек, то тебя можно причислить к комбинаторам. Одолжи пятерку.
- Отъебись.
Этот тоже знал, что и как.
- Ты когда-нибудь смотрел "Подворотню 403"? - спросил я у бармена, который до сих пор терпеливо ждал денег. - А может книжки читал?
Тот неуверенно прищурил глаза. У него была лысая, жилистая голова, и он напомнил мне глубоководную рыбу. Особенно, когда открывал рот.
- Ясное дело, - ответил он медленно. - Каждый смотрит. Даже мой сын.
Я знал, что его единственный сын был боксером, и что у него уже начинала ехать крыша.
- Тогда скажи мне еще, какой из персонажей тебе нравится больше всего?
- Зачем это тебе, Босси? Ты же нас никогда об этом не спрашивал.
Я наклонился так, чтобы двое, сидящие рядом, тоже слышали.
- Я дам тебе пятерку и без пива. Только ответь.
- Это же и так ясно. Виталик Стоун. Он всем нравится больше всех. Даже моему сыну.
Я сунул руку в карман, делая вид, будто что-то там выискиваю.
- А что ты знаешь о 107 номере? Кто там живет, что это за тип?
Жилы набухли сильнее.
- Что это с тобой? заболел? Тебя же никогда это не интересовало.
В бар зашла девушка, и хотя я сидел у самых дверей, меня не заметила. У нее было милое личико, переполненное воспоминаниями; простые, добрые мысли, таких не встретишь уже нигде, разве что в дневнике девочки-подростка.
- Ну скажи мне, Эд, - показал я ему сжатую в кулак руку. Номер 107. Скажи.
- Никто не знает, кто там живет, Босси. Вроде бы какой-то писатель или же сумасшедший. - Бармен явно раскочегаривался. - Мой сын утверждает, что это тот самый ключик. то есть, что знаешь эту долбаную гостиницу как собственный дом, а жильцов как свою семью. А вот этого не знаешь. Именно этого и не знаешь. А раз не знаешь, что творится в собственном доме, тебя начинает пожирать такая мысль...
