– И что, их пушки наши танки тоже не брали? – сухо поинтересовался майор-артиллерист.
– Ну почему же… – курносый майор немного смутился. – Брали, конечно. Зато в Финляндии, это я уже сам видел, через финские укрепления наши новые танки прошли – и хоть бы что!
– А дальше? – не унимался майор-артиллерист.
– Ну, было… – курносый майор сбавил тон. – Если пулемётами финны нашу пехоту отрезали, тогда конечно…
Он не договорил, и инициативу в разговоре сразу перехватил майор-артиллерист:
– Вот и я о том, пока артиллерия укрепления вражеские не разобьёт, ни танкам и ни кому другому хода вперёд нет.
– А мы что же, лишние? – рассмеялся лётчик. – Танки-то по небу не пустишь.
– Ну, вы другое дело, – улыбнулся курносый майор, и вслед за ним заулыбались и остальные.
– Вот я спрошу вас, – лётчик тоже расцвёл в улыбке. – Если тысяча самолётов налетит на объект, на земле что-то останется?
– Ну а если тысяча танков пойдёт в атаку, врагу тоже мало не покажется, – вступился за свой род войск курносый майор.
– Было такое, – кивнул лётчик. – Я на Халхин-Голе был, знаю. Про Байн-Цаган слышали?
– Конечно, слышали, – дружно закивали головами майоры. – Байн-Цаганское побоище![1]
– Да, – мечтательно сказал курносый майор. – Тяжёлая артиллерия как ударит, а потом танки прорыва вперёд пойдут, а уж потом сотен пять «бет»[2] по автобану и скорость километров семьдесят!
– Лихо, – согласился майор-пехотинец. – И без пехоты?
– А вы на грузовики садитесь и следом, – дружески подтолкнул пехотинца курносый майор.
– Ну, тогда полный «банзай», – рассмеялся лётчик и кивнул артиллеристу. – А вам остаётся «на передки» и потихоньку-полегоньку следом.
– Да уж, – со смехом согласился артиллерист и, краем глаза заметив, что сервировка стола закончена, поторопил товарищей: – Пошли, зовут.
Пока участники банкета с шумом и прибаутками вновь рассаживались, начальник политотдела встал и постучал кончиком ножа по фужеру.
– Товарищи! Вы все видите, какой за последнее время стала наша родная Красная армия. У нас прекрасная авиация, могучие танки и мощная артиллерия. У нас прекрасная пехота, и наши бойцы доказали это в войне с Финляндией, когда они бесстрашно шли в атаку и по земле, и по морскому льду. И всё это у нас есть благодаря заботам нашей родной Коммунистической партии и её великого вождя товарища Сталина. Так выпьем ещё раз за здоровье нашего любимого товарища Сталина!
Все сидевшие за столом дружно вскочили на ноги и с торжественным видом стали чокаться друг с другом. Увидев, что банкет снова вошёл в колею и сервировка стола сохраняет вид, повар, исподволь наблюдавший за происходившим, удовлетворённо кивнул головой и, прикрыв дверь, направился не в подсобку, а спустился вниз и через чёрный ход вышел во двор.
Немного освоившись в ночном сумраке, он углядел топтавшуюся в стороне фигуру и тихо позвал:
– Пан-товажищ, вам что?
Человек вышел из темноты к свету и, разглядев форму лейтенанта, повар повторил вопрос:
– Чего желаете?
– Водки «Московской», бутылку, – коротко бросил лейтенант.
– Это можно, – кивнул повар. – Пройдёмте.
Он завёл лейтенанта в коридор и поднялся наверх, а командир, быстро оглядевшись по сторонам, шмыгнул в туалет. Там, став над умывальником, он принялся тщательно мыть руки, а когда дверь сзади хлопнула и он увидал в зеркале, что вошёл подполковник, лейтенант достал флакончик одеколона и побрызгал себе на шею.
Резкий запах распространился сразу, и вошедший подполковник покрутил головой:
– Французские?
– Они самые, – подтвердил лейтенант.
– Из Парижа?
– Нет, Кракова, – ответил лейтенант и, спрятав флакон, повернулся. – Принесли?
– Да, держите, – подполковник вытащил из кармана и передал лейтенанту аккуратный пакет, завёрнутый в холстину и прошитый суровой ниткой.
В это время до них донеслось, как там, наверху, чей-то приятный тенор, не фальшивя, выводил:
А вчера прислал по почте два загадочных письма:
В каждой строчке, только точки, догадайся, мол, сама…
– Что это? – лейтенант посмотрел на потолок, от которого, как казалось, шёл звук.
– А это товарищи командиры до кондиций дошли. Вот их на лирику и потянуло, – полковник криво усмехнулся.
