– Вы хотели что-то сказать? – спросил его Алексей Николаевич.
– Нет, нет, ничего…
Нечевин смешался и отступил к дверям старпомовской каюты, где теснились представители судна.
– Нет, – повторил он, – я так…
Новое совещание у полковника Бирюкова началось в седьмом часу утра. Капитан Корда вернулся из порта, доставив неопровержимую улику: вторую часть медной самодельной гантели, которая подошла к найденной на месте преступления.
Алексей Николаевич не забыл тут же, на судне, предъявить гантели членам экипажа, которые подтвердили: да, они принадлежат их старшему помощнику Валерию Николаевичу Яковлеву – он по утрам выходит на палубу для разминки. Моторист Колотухин показал также, что эти гантели он и токарь Свинтицкий изготавливали в судовой мастерской для «чифа».
– Распорядитесь принять лоцмана, Валерий Николаевич, – сказал капитан, опуская бинокль. – Вон, торопится катеришко… Место нам в гавани Логен определили, как обычно, у мола Смольтерунскайен.
«Уральские горы», крупнотоннажное грузопассажирское судно, стоящее на линии Поморск – Скаген – Поморск, почти погасило инерцию и едва двигалось по серо-свинцовой глади бухты Скагенсхамн. Теперь уже и невооруженным глазом можно было увидеть идущий к «Уральским горам» лоцманский бот, несущий четырехугольный флаг, верхняя половина которого была белой, а нижняя – красной. На белом борту лоцбота четко выделялись черные буквы: «Los». Валерий Николаевич Яковлев, старший помощник капитана, перегнулся через фальшборт мостика и крикнул в мегафон, чтоб готовили штормтрап. Вахтенный штурман ответил с палубы, что все готово. Только вот с какого борта лучше выбрасывать трап? Старпом покрутил головой; ветра не было вовсе. Глянул на подходящего полным ходом лоцмана и передал вниз:
– С левого!
Лоцманский бот тихо развернулся на левом траверзе «Уральских гор», притерся к тому месту, где уходил с палубы вниз штормтрап, и тут же отпрянул, оставив на трапе быстро карабкающегося наверх лоцмана.
Вахтенный штурман подал лоцману руку и помог прыгнуть на палубу.
Высокий костлявый норвежец, с гладко выбритым бледным лицом, приветливо улыбался русским морякам, которых он уже знал по прошлым рейсам в Скаген.
– Привет, Мишья! – поздоровался лоцман со штурманом. – Опьять нас гости? Карашо!
– Здравствуйте, мистер Эйриксон, – отвечал штурман. – Рад вас видеть…
Последнюю фразу он произнес по-английски.
– Нет «мистер»! – вскричал лоцман и продолжал говорить на ломаном русском языке: – Нет «мистер»! Эйриксон тоже нет друзьям! Моя имя – Лейв! Я есть Лейв для русский моряк…
– Капитан ждет вас, Лейв, – проговорил штурман.
– О, кэптин Юкоф! – воскликнул лоцман и повернулся к мостику, подняв в приветственном жесте руку. – Скаген рад видеть ваш корабль, капитан!
Еще через две-три минуты Лейв Эйриксон уже здоровался в рубке теплохода с капитаном Игорем Александровичем Юковым и старпомом Валерием Николаевичем Яковлевым, Не забывал он и о своих обязанностях. Раздались команды, тут лоцман перешел на английский, международный морской язык, и судно, набирая ход, двинулось к пассажирскому причалу в гавани Логен.
…Вечером того же дня на одной из улиц Скагена, выходящих к площади кирки Санкт-Юхн, остановилось такси. Пассажир, сидевший рядом с шофером, расплатился, не спеша покинул машину и вошел в писчебумажный магазин напротив. В магазине покупателей не было. Человек приобрел у румяной хозяйки-толстушки два блокнота в кожаных переплетах, на которых было вытиснено изображение башни Валькендорф, и паркеровскую авторучку, затем кивком головы простился и вышел на улицу. Он постоял, огляделся, стараясь делать это незаметно, затем быстрыми шагами направился в сторону кирки Санкт-Юхн.
Час был не поздний, но прохожих на улице совсем немного. Почтенные скагенцы, жители этого района, рано ложились спать, а тем, кому хотелось веселиться, городские власти отвели место в центре города, в кварталах, примыкавших к гаваням порта.
Человек вышел на площадь, обогнул ее, не отдаляясь от окаймлявших площадь домов, и через сотню-другую шагов свернул в переулок у самой кирки.
