– Исчезнешь? Почему? – вскинулась практикантка. – Ты болен, да? Ты поэтому махнул рукой на учебу? Ты умираешь?
– У вас в глазах появился нездоровый радостный блеск, Ирина Алексеевна! – укоризненно покачал головой Золотарев. – Зуб даю, вы хотите найти во мне какой-то жуткий изъян и излить на меня океан своей жалости! С бездомностью не получилось, так теперь на болезнь понадеялись? Вынужден вас огорчить: я абсолютно здоров, полон сил, бодр, умен, красив и весел.
– И скромен, – добавила девушка. – Ладно, допивай, и я пойду.
Золоторев помолчал, поморщился:
– Обиделась, да? Извини, я не ожидал, что ты примешь дружеский подкол так близко к сердцу. Думал, просто посмеемся вместе.
– Да ерунда, ничего такого, – отмахнулась Ирина. – Обычный подростковый максимализм, нам еще на втором курсе преподавали. Желание самоутвердиться на унижении собеседника и тем самым доказать превосходство.
– Во! – одобрительно вскинул большой палец второгодник. – Отбрила так отбрила! И как мне положено реагировать на подобную отповедь? Заплакать и раскаяться?
– Не знаю, – тускло ответила девушка. – Просто отдай крышку термоса.
– Раз уж у нас начался обмен колкостями, я тебе тоже чего-нибудь скажу, – склонил голову набок Золотарев, – Ты невероятно красива, Иришка! Твои голубые глаза остры как шпаги, у тебя заманчиво бархатистая кожа, так и хочется прикоснуться. У тебя чудесный носик, душевный голос и такие густые солнечные волосы, что просто жуть как хочется зарыться в них лицом. Давно бы плюнул и ушел, не будь ты такой очаровашкой.
– Угу. Толстуха с комплексом неполноценности… – Практикантку заметно бросило в краску. Девушка порозовела аж до самого кончика удостоенного особой похвалы носа.
– Ну, первое – это скорее достоинство для любой женщины, – покрутил в руках опустевшую крышку паренек. – Есть на что с удовольствием посмотреть. А второе… Комплекс спасительницы для юных девочек – это нормально. Пожалеть, приласкать и обогреть. Все как в сказках и положено. Архетип доброй Настеньки из «коллективного бессознательного». Печку протопить, кота почесать, яблоньку подвязать… В общем, всех жалеть и помогать. Ну, и третье… Наш разговор повернул куда-то не туда. Давай выберем тему повеселее? Например, про убийц, бандитов и насильников. Хочешь еще раз увидеть работу настоящего Бэтмена?
– Ты изучал работы Юнга? – Глаза у практикантки округлились.
– И даже прогуливал ради этого школьную биологию, – подмигнул девушке паренек и вернул крышку от термоса: – Ну что, мир?
– Да мы и не ссорились. – Ирина вылила в стаканчик остатки кофе. И, не поднимая глаз, уточнила: – Значит, я тебе понравилась?
– Среди учительниц ты самая красивая.
– Самая красивая среди сорокалетних и предпенсионных дам? – вскинув голову, полыхнула гневом практикантка. – Однако, ты умеешь делать комплименты!
– Я бы мог сказать, что ты самая красивая среди моих знакомых, но среди них ты тоже единственная, – развел руками Золотарев.
– У мистера Совершенства нет девушки?
– Не смог найти достойную.
– Наверное, для всемогущего колдуна это действительно трудно.
– Действительно… – Молодой чародей наклонился вперед и посмотрел ей в самые глаза.
Ирина была весела и безмятежна, обида забылась. Забавный и задорный розовощекий колобок. На миг показалось, то от нее исходит некое излучение, тонкими нитями опутывающее воина древнего братства.
Степан опустил руку в карман, достал телефон и посмотрел на экран.
– Не делай этого, – попросила Ира, перестав улыбаться.
– Чего?
– Ты опять собираешься исчезнуть.
– Хорошо, – после короткого колебания согласился молодой колдун. – Но только не трогай меня несколько минут. Мне сейчас очень важно кое-что посчитать в уме.
Он снова откинулся на спинку скамейки, поднял лицо к небу и опустил веки.
Девушка, глядя на него, допила кофе, завинтила термос. Убрала его в сумочку. Сжала губы, терпеливо дожидаясь пробуждения ученика.
Наконец тот резко опустил голову. Достал телефон, глянул на экран.
– Сколько получилось? – поинтересовалась Ирина.
– Метров триста по дорожке и полтора часа, – ответил Золотарев.
– И что там будет?
