Четыре дня карнавала
Кроме футбола есть в жизни миллионов бразильцев еще одно светлое окно — это четыре дня карнавала. Целый год в семейные копилки откладываются деньги на покупку карнавальных нарядов и приобретение билетов на карнавальные балы. Чем беднее семья, тем туже ей приходится затягивать пояса в этот предкарнавальный период, длящийся 361 день в году.
Говорят, что в сердце каждого бразильца живет композитор: чаще всего маленький, иногда — настоящий, а бывает — великий. В одном только Рио-де-Жанейро на ежегодный предкарнавальный музыкальный фестиваль представляется три-четыре тысячи «самб» и «маршей». Среди обуреваемых честолюбивыми надеждами авторов этих музыкальных произведений безработные мулаты из фавел и банковские счетоводы, водители такси и студенты, портовые грузчики и «дамы из общества».
Самбе-победительнице уготована завидная судьба: ее поют на всех карнавальных балах и празднествах этого года, а иногда ее жизнь продляется на многие годы, как это случилось, например, с веселой песенкой композитора Андре Фильо «Сидади маравильоза», ставшей гимном Рио-де-Жанейро.
Накануне карнавала горячка достигает апогея. По всем каналам радио и телевидения гремит самба. Карнавальные материалы вытесняют с первых полос газет сообщения о заседаниях Генеральной Ассамблеи ООН. Город лихорадит, власти издают многочисленные предкарнавальные декреты. Один из них обычно регламентирует поведение несовершеннолетних, запрещая им пить алкогольные напитки, носить ножи и кинжалы. Поскольку на взрослых этот запрет не распространяется, по окончании карнавала газеты составляют подробные оперативные сводки: столько-то убито, столько-то ранено и задержано полицией.
Но, несмотря на бурный темперамент бразильцев и их отличную вооруженность всеми современными средствами самозащиты, четыре дня карнавала приносят все-таки куда меньше жертв, чем безумное автомобильное движение. Причины этого две: во-первых, бразильцы очень миролюбивы и доброжелательны, во-вторых, накануне карнавала полиция производит «чистку» города, сажая за решетку хулиганов, бродяг и девиц легкого поведения. Забегая вперед, скажу, что после окончания карнавала — в среду утром — их выпускают. Объединившись в колонну, они тоже проходят с пением самбы по улицам Рио, празднуя свое освобождение. Это карнавальное шествие называется: «А что я скажу дома?»
Итак, начало карнавала, заветную субботу с нетерпением ожидает вся Бразилия. Трудно передать словами, что творится на улицах Рио и других городов страны в этот день. Так же, впрочем, как и в три последующих. Какой-нибудь респектабельный иностранец, попавший в Рио в это время, имеет все основания предположить, что окружающие сошли с ума. Любые сравнения со всемирным потопом, атакой воинственных инопланетян, вторым пришествием или концом света кажутся ему в эту минуту блеклыми и невыразительными. Привычные представления смещаются, и он чувствует, что или должен немедленно обратиться в бегство, или… сбросив пиджак и галстук, окунуться с головой в эту завораживающую и опьяняющую вакханалию, в этот «праздник инстинктов, когда все социальные и прочие различия отброшены прочь и растоптаны веселящимся народом», как сказал о самбе шведский писатель Артур Лундквист. «Ежегодно празднуемое бракосочетание Бразилии и Африки, культ смешения черной крови невольников, белой крови европейских эмигрантов и фиолетовой крови индейцев» — так писал о карнавале француз Пьер Рондьер. «Один из величайших спектаклей народного искусства» — назвал его американский журнал «Лайф».
А бразильский врач-психиатр Давид Акштейн, изучив карнавал в Рио со своей профессиональной точки зрения, пришел к выводу, что он является… весьма действенным средством лечения нервного истощения и неврозов. А чтобы ни у кого не возникли сомнения насчет эффективности этого метода, профессор Акштейн придумал для него весьма убедительное название: терпсихоретрасотерапия.
В дни карнавала улицы Рио напоминают бескрайнее людское море, вскипающее водоворотом какого-то неописуемого и неконтролируемого восторга. Прилив этого моря начинается вечером в субботу, отлив заканчивается в пять утра в ночь со вторника на среду. Четыре безумных, безумных, безумных дня, когда под ярким гримом праздника исчезает тусклая усталость будней, когда смеющиеся картонные маски надеваются на лица, еще не высохшие от вчерашних слез.
