Возмущенный Бернардино де Мендоса потребовал у Елизаветы аудиенции, положил перед ней свиток с подробным перечнем награбленного Дрейком и потребовал немедленного суда над ним. Но полученные богатства (королева была главным пайщиком в предприятии Дрейка) придали ей уверенности, и военный спор с сильной Испанией не казался ей таким уж невозможным. Секретарь, присутствующий во время аудиенции, записал ответ Елизаветы: «Королева не считает законным положение, при котором ее поданные или поданные других наций лишились возможности посещать Индию5 на том основании, что страны эти дарованы королю Испании папой, право которого на передачу Нового Света королю Испании королева не признает…»
Мендоса пытался возражать, но Елизавета грубо оборвала его и указала на многочисленные случаи преследования ее поданных во владениях испанского монарха. Особенно резко она выговорила послу за участие испанцев в боевых действиях против английских войск в Ирландии и потребовала от Филиппа II письменного извинения за вмешательство в ее дела.
Сначала Мендоса подумал, что ослышался: английская королева впервые себе позволила подобный топ в отношении испанского монарха. Потом горячая испанская кровь закипела.
– Если меня не слушают, то пусть заговорят пушки!
На что Елизавета холодно заметила:
– Поумерьте свой пыл. Не то я посажу вас в такое место, где вы вообще вряд ли найдете собеседника.
Королева посетила корабль Дрейка – «Золотую лань», устроив там нечто вроде средневекового шоу. Трубили трубы и били барабаны. Елизавета в сопровождении пышной свиты поднялась на борт. Дрейк вышел навстречу королеве и преклонил перед ней колено. Держа в руке позолоченный меч, она пошутила:
– Френсис Дрейк, король Филипп требует возвращения всех привезенных вами драгоценностей вместе с вашей головой.
Затем она отдала меч в руки де Моршомону – приближенному брата короля Франции – и попросила продолжить церемонию. Де Моршомон возложил клинок на плечо Дрейка, как бы символизируя англо-французский союз против Испании. Позеленевший от злости Мендоса молча созерцал картину.
– Встаньте, сэр Френсис Дрейк.
Королева опоясала своего пирата золотой шпагой. Так Дрейк был возведен в рыцарское достоинство. В те времена это была очень высокая награда.
Вечером на награбленные у испанцев деньги устроили роскошный банкет, которого Англия не видела со времен Генриха VIII. Только одному Мендосе не лез кусок в горло. Члены Тайного совета предложили послу взятку, чтобы он сгладил углы этого дела для своего повелителя, но Мендоса с достоинством отверг оскорбительное предложение захмелевших вельмож. Всю накипевшую желчь он выплеснул в донесениях Филиппу II, настаивая на необходимости покарать Англию. Но король Испании не видел пока возможности из-за случая с Дрейком начинать войну с британцами. Хватало дел и в Нидерландах, где местные патриоты-гезы одерживали одну победу за другой.
Конечно, Рэли завидовал Дрейку, своему земляку-девонширцу, по зависть эта была благородная. Дрейк был старше Уолтера, и Рэли видел в прославленном пирате только пример для подражания. Они не стали близкими друзьями, но отношения между ними всегда были дружелюбными и ровными. Фавориту королевы не раз приходилось заниматься снаряжением в поход кораблей Дрейка. Неслучайно суда второй экспедиции Джеймса Кука сначала получили имена этих двух моряков, прославившихся в битвах с испанским флотом. Но в Адмиралтействе вовремя спохватились, и чтобы не дразнить подданных теперь уже дружественной Испании, корабли переименовали в «Решение» и «Отвагу».
Хэмфри Гилберта, как и его брата, не обескуражила неудача первого путешествия в Северную Америку. Он не похоронил честолюбивые замыслы и заканчивал составление плана второго. Но Елизавета I считала, что судьба неблагосклонна к предприятиям Хэмфри. Уолтеру потребовалось огромное умение и такт, чтобы убедить королеву благословить очередную экспедицию старшего брата. Появились новые звезды морского разбоя – Мартин Фробишер и Томас Кавендиш – достойные преемники сэра Френсиса, да и Рэли рвался в море. Последнее обстоятельство не на шутку встревожило Елизавету, и она дала согласие, оговорив одно условие: сам Рэли останется при ней.
