Братья Орловы - страница 64

Когда умер он в 1791 г., оставшиеся в живых братья Алексей, Федор и Владимир словно вновь потеряли отца. Императрица Екатерина Великая, узнав о смерти старшего Орлова, выражала свои соболезнования Алексею 29 ноября 1791 г.: «Граф Алексей Григорьевич! К сожалению моему, уведомилась я через московского губернатора о кончине брата вашего, графа Ивана Григорьевича и, изъявляя соучастие в печали вашей, мною приемлемое, пребываю навсегда вам доброжелательная Екатерина.

P. S. Братцам вашим прошу кланяться и сказать им мое сердечное сожаление…»^>{148}

8 февраля 1741 г. в семье новгородского губернатора родился еще один мальчик. Его назвали Федором. Федор стал любимцем в семье, и среди братьев, которые ласково называли его Дунайкой, славился всегда «любезностью обхождения». Он был красив, как и его братья, высок ростом и очень силен. Едва окончив Шляхетский корпус, Федор участвовал в Семилетней войне, отличаясь знаменитой «орловской» храбростью. Как и старшие братья, Дунайко принимал деятельное участие в перевороте 1762 г., в награду за верность получил от Екатерины звание капитана Семеновского полка. В день коронации императрица раздавала чины и прочие награды людям, которые вознесли ее к высотам власти; не был обойден и Федор Орлов: ему исполнился тогда лишь 21 год, а он, уже его сиятельство граф Орлов, получил придворный чин титулярного камергера. Годом позже, 20 августа 1763 г., государыня приставила его к общественной деятельности: видя «светлый ум и неизменную готовность стать грудью за правое дело»^>{149}, пристроила Федора в Сенат «к текущим делам». С 1764 г. Ф. Орлов стал обер-прокурором, то есть главой, 4-го — военно-морского — департамента правительствующего Сената и был за свои заслуги на гражданском поприще награжден орденом Святого Александра Невского.

Пожалуй, из пяти братьев Орловых Федор более других был склонен к государственной деятельности. Кроме своей работы в Сенате, он был направлен депутатом от дворян Орловской губернии в Комиссию по Уложению (1767). Это было весьма почетное звание: особым указом депутаты облекались пожизненной личной неприкосновенностью (их нельзя было подвергать физическим наказаниям, штрафам и конфискациям, нельзя казнить).

Уложенная комиссия, созванная летом 1767 г., должна была, по мысли Екатерины, разработать новые законы России, поскольку Соборное Уложение, принятое еще в 1649 г., не соответствовало требованиям новых времен. Еще в 1762 г. граф Н.И. Панин предложил императрице проект императорского законодательного совета, который и должен был создать новый свод законов Российской империи. Но Екатерина, читавшая труды деятелей европейского Просвещения, ведшая переписку с самим Вольтером, колебалась: совет, предложенный Паниным, был исключительно аристократическим органом, а значит, члены его вскоре, возможно, будут претендовать на роль соправителей и стеснять императорскую самодержавную власть. Это, несомненно, будет глобальная реформа, благодаря которой Россия превратится в ограниченную монархию.

Однако с системой законов нужно было что-то делать, иначе Россия продолжала бы отставать от Европы по всем параметрам. Со времени принятия Соборного Уложения прошло уже более 100 лет, новые законопроекты и законоположения копились, и привести их в стройную систему уже не представлялось возможным. Главным делом было создать новую законодательную базу и предложить нормы, которые стали бы основой новой законности. Императрица могла пойти проторенным путем: собрать пару-тройку комиссий, состоящих из опытных бюрократов, и предложить им систематизировать все существующие законы, а затем предложить представителям от земств собранное обсудить и принять. Однако она видела, что чиновничество не в состоянии привести законодательство в соответствие с российскими современными нуждами, поэтому решила разработку основных принципов нового Уложения взять на себя. А уж потом земские депутаты, собравшись в столицу, пусть решают! «Наказ» свой она составляла с 1765 г., никому не показывая; в итоге он получился слишком либеральным и слишком абстрактным, хотя Екатерина и попыталась обосновать свои основные положения в первых параграфах сочинения. Она исходила из того, что Россия — не азиатская, а европейская страна, поэтому необходимо постепенно переводить ее к цивилизованным законодательным нормам, которые действуют в прочих европейских странах. Правда, она не всегда следовала утвердившимся со старины в России нравам и обычаям, что и показала первая правка доверенных лиц: они вымарали более трех четвертей «Наказа»! Например, страницы, где Екатерина касалась крепостного права и призывала к его уничтожению. В окончательном своем варианте «Наказ» касался всех главных сторон жизни государства и его граждан; в нем излагались главнейшие принципы, как хотелось императрице верить, будущего российского законодательства (надо заметить, что, хотя Екатерина брала основные мысли у европейских авторов, Европа ее сочинение не одобрила, а во Франции — и это накануне великой революции! — оно вообще было запрещено, как ломающее устои государственности…).