Братья Орловы - страница 53
Но, хотя, возможно, это и не имеет прямого отношения к основной теме нашего повествования, не без интереса вспомнить еще об одной княжне Таракановой, которая, по свидетельствам современников, являлась истиной дочерью своих родителей, императрицы Елизаветы Петровны и ее возлюбленного, хотя и тайного супруга, графа Алексея Разумовского.
На самом деле о ней известно не так уж и много, но все факты свидетельствуют, что борьба власть имущих за трон — дело жестокое и зачастую аморальное; тем более что многие из тех, кто волею судеб попадает в эту «мясорубку», к власти, да даже к известности, совсем не стремятся. Все вышесказанное можно отнести и к подлинной княжне Елизавете Алексеевне, получившей прозвание Таракановой.
Сегодня уже невозможно точно установить, какое имя девочке, в 1746 г. родившейся в тайном браке, было дано при крещении — Елизавета или Августа. Вскоре после рождения она была отправлена за границу, к дальним и очень богатым сродственникам графа Разумовского, украинским магнатам по фамилии Даргановы (отсюда, по всей видимости, и происходит закрепившееся в истории прозвище несчастной княжны). О годах, которые девочка провела в семье родственников, ничего не известно. Ее история в России начинается с 1785 г., когда она была отыскана посланниками Екатерины, всю жизнь опасавшейся удачного заговора, который лишит ее и трона, и, возможно, даже свободы, а то и жизни. Молодую женщину привезли тайком в Россию, в Петербург, а оттуда — в Москву, и разделила она судьбу многих законных претендентов и претенденток на царский престол: приняла постриг в Ивановском девичьем монастыре и по смерти была заключена при этом монастыре>{118}. В России заключение в так называемые монастырские тюрьмы преступников обоих полов было делом обычным, и следует, пожалуй, несколько слов сказать об их устройстве и условиях содержания в них заключенных, прежде чем продолжить рассказ о судьбе Елизаветы Алексеевны, княжны Таракановой.
Начальником такой тюрьмы являлся непременно настоятель (настоятельница) монастыря; заключенные помещались либо в обычные монашеские кельи, либо в казематы, располагавшиеся внутри монастырских стен. Заключение в монастырских тюрьмах было, если можно так выразиться, почетным; далеко не все преступники удостаивались такой сомнительной чести, обычно это были «преступники и лица, признанные опасными для государственного строя»>{119}. Исключений из этого правила было немного, и тогда причиной становились преступления, совершенные с особой жестокостью. Например, в девичий монастырь, о котором идет речь, была заключена небезызвестная Салтычиха; Екатерина, хотя и освободила ее от пожизненной каторги, но, принимая во внимание широкий общественный резонанс дела помещицы Дарьи Салтыковой, вынуждена была пожизненно заключить преступницу в монастырь: «…заключа в железа, отвести… ее в один из женских монастырей… и там, подле которой ни есть церкви посадить в нарочно сделанную подземельную тюрьму, в которой по смерть ее содержать таким образом, чтобы она ниоткуда в ней света не имела…»>{120}Правда, таких ужасов Салтычихе, замучившей до 100 крепостных, пережить не получилось: высокопоставленная и очень богатая родня помещицы сумела-таки обеспечить смягчение приговора.
Елизавета Тараканова не была повинна в каких-либо зверствах, но и ее заключение в монастыре не отличалась мягкостью, да вот смягчить как-то условия содержания было некому… В постриге она обрела имя инокини Досифеи. За долгие годы заключения Досифея не видела никого из людей, кроме настоятельницы монастыря и священника, служившего в монастырской церкви. Чтобы избежать контактов таинственной пленницы с прочими монахинями, ее поселили сначала прямо в доме настоятельницы. Лишь позднее для Досифеи был выстроен специальный домик, окна которого выходили на монастырскую стену. В домике было всего две комнатки; он и денно и нощно охранялся часовыми, а за обитательницей его была приставлена следить служанка-монахиня, докладывавшая обо всем напрямую настоятельнице. Кроме своей основной обязанности, служанка еще готовила, стирала для пленницы монастыря и убиралась в комнатках. Как мы видим, круг общения инокини несколько расширился, но лишь номинально; никто из приставленных следить за Досифеей и сторожить ее не имел права с ней разговаривать. Наказание за ослушание было весьма суровым. Даже церковную службу для Досифеи служили отдельно, по ночам, в комнатке над монастырской церковью, чтобы, не дай Бог, она не установила с кем-либо связи и не предприняла попытку государственного переворота! Из казны Екатерина II выделяла некоторую сумму на содержание девицы. Так она и прожила в Ивановском монастыре до смерти своей «благодетельницы».
