— Государыня, — повторил он. — Добрый сын прислал тебе лакомство, не побрезгуй отведать.
В ясных серых глазах затеплилась жизнь.
— Мой добрый сын, — еле слышно произнесла женщина. — Мой маленький Агрым, как давно я последний раз целовала его… Поведай, дитя, что с ним теперь? Ты ведь встречал его?
Агрым. «Полночный ветер». Ну конечно…
Сквара наклонил голову:
— Правда твоя, государыня. Как же мне не знать твоего великого сына! Он наставляет нас в служении Матери Матерей. Он…
Женщина слегка нахмурилась. Морщина, прорезавшая переносье, была едва ли не единственной на лице.
— Ты всё спутал, глупенький, — укорила она. — Моего малыша забрали в котёл. Агрым, верно, теперь как ты, только гораздо красивее… Скажи, дитя, что здесь за место? Как я попала сюда?.. Я спрашивала, но глупая рабыня не хочет ответить… — И протянула тонкую руку. — Помоги, сынок, утром я хотела встать, а ноги разбило… Мне бы только выйти отсюда… Маленький Агрым, должно быть, ищет меня… он так плакал… он клялся…
Её ладонь была холодной и сухой, пожатие — бесплотным. И ноги, конечно, изменили больной отнюдь не сегодня.
— Добрый сын уже нашёл тебя, госпожа, — тихо проговорил Сквара. — Ты дома, государыня, тебе никуда не надо идти. Отдыхай, теперь всё хорошо.
Расслабленная, не слушая, пристально вглядывалась в его лицо.
— Твой выговор, дитя… Я слышала такой в детстве…
Ветер тихо и медленно вышел из-за перегородки.
Он прошептал:
— Мотушь…
Тут Сквара понял, к какому усилию готовил себя давно повзрослевший Агрым, но сразу забыл. Бессильные пальцы на его руке превратились в орлиные когти.
— Опять он! Погибель зломерзкая!.. — Женщина пыталась закричать, пыталась отползти прочь, едва ли не спрятаться за ковёр на стене. — Сыночек, спаси! Не подпускай его! Не подпускай!..
Волосы разметались по шитым подушкам, глаза стали совершенно безумными. Ветер дёрнул Сквару за шиворот. Тот кое-как высвободил руку, сунул служанке коробку — и следом за учителем выскочил в переднюю комнату. Страшные крики у них за спиной сменились беспомощным плачем и постепенно затихли.
Тогда Сквара посмотрел на Ветра и увидел мокрые дорожки у него на щеках.
Опёнок стоял столбом, всей шкурой ощущая на себе Шерёшкину вышиванку. Против пореза она неотвратимо подмокала кровяной пасокой: придётся застирывать. Вот, значит, что за тайна вверялась лишь самым ближним, доверенным ученикам и неболтливым служанкам. Вот ради кого месила пряное тесто злющая хромая бобылка. Вот почему страдальческой грустью звучал в древодельне сказ о больной матери и верном сыне. Может, если внимательно слушать под некоторыми дверьми прямо здесь, в Чёрной Пятери, тоже удалось бы разобрать запретные переборы?
— Учитель…
Ветер отнял руку от лица, вздохнул.
— Я старый дурак, — сказал он. — Я всё не теряю надежды, всё жду, может, когда-нибудь она вспомнит меня… Что тебе, соколёнок?
— Учитель… — Рассудком Сквара боялся ляпнуть не то, но язык, по обыкновению, нёсся вперёд, живя своей жизнью. — А за что Хотёна в ошейник?
Взгляд Ветра осязаемо упёрся во влажное пятно на рубашке. Что-либо скрывать от источника была пустая затея. Ветер усмехнулся:
— А за то, что нож потерял.
— Так я нашёл, — обрадовался Сквара. — Вот, я принёс…
— Ты дурак ещё хуже меня, — сказал Ветер. — Только молодой, может, успеется поумнеть. Хотён чаял похвалы и награды… и ради такой малости не постыдился пырнуть брата во имя Владычицы, с которым спина к спине должен стоять. Будь межеумок, угодил бы к столбу, старший — я вовсе за измену бы вздёрнул. Лихарь отстоял от нижней тюрьмы, пусть благодарит… — Тут его взгляд стал очень пристальным, он помолчал, добавил медленно, совсем другим голосом: — Я спешил порадовать мотушь и ещё не похвалил тебя, ученик. Сколь помню, ты до сих пор ни разу не жаловался и ни о чём не просил…
Сквара опустился на одно колено, даже не запомнив движения:
— Учитель, воля твоя… Ребята сказывают, Ознобишу на мирское услали… Утром только… Позволь, сани догоню? Он братейко мне… Хоть попрощаюсь как есть…
Ветер встал с кресла. Поднял ученика. Неторопливо обошёл, смерил взглядом… Они были почти одного роста, и парень сулил вытянуться ещё. Ветер взял его за плечи. Ненадолго притянул к себе, обнимая. Легонько оттолкнул.
