Южный остров Новой Зеландии (Тауай-Пунаму), по своим очертаниям напоминающий узкий прямоугольник, несколько расширенный книзу, вытянулся с юго-запада на юго-восток. Северный же остров (Ика-на-Мауи) имеет форму неправильного треугольника, который заканчивается узким языком, протянувшимся до Северного мыса. Бриг шел вдоль сильно изрезанной береговой линии, повсюду высились огромные скалы причудливых очертаний, издали похожие на гигантских мастодонтов, обрушившихся на песок. То там, то здесь каменные глыбы напоминали монастырские аркады.[29] Здесь даже в ясную погоду волны бьются о них с диким ревом. Корабль, который попытается подойти к берегу полным ходом, неминуемо погибнет, ибо трех-четырех ударов волны достаточно, чтобы разнести его в щепки. Но, если разыграется буря, то, к счастью, корабль, откуда бы он ни шел — с запада или с востока, — может обогнуть эту скалистую оконечность Новой Зеландии. К тому же есть две удобные бухты, где можно укрыться, если нельзя войти в порт. Это пролив Кука, между двумя островами, и пролив Фово, между Тауай-Пунаму и берегом острова Стюарт. Но нужно опасаться Снэрских рифов, где сталкиваются волны Индийского и Тихого океанов.[30] Участок этот известен морскими катастрофами.
Позади береговой линии мощная горная система изобилует кратерами и водопадами, питающими довольно большие реки, несмотря на их значительную протяженность. Склоны гор поросли лесами, где сосны достигают иногда высоты ста футов,[31] а в диаметре двадцати. Здесь встречаются сосны, смолистые «куди»[32] или «каикатеа»[33] с плотными листьями и красными ягодами, у которых от подножия до вершины нет ни единой веточки. Но если Ика-на-Мауи может гордиться плодородием своей почвы и богатством растительности, конкурирующей с самыми блистательными образцами тропической флоры, то этого никак нельзя сказать о Тауай-Пунаму. Здесь возделывается едва лишь десятая часть всей территории, правда, на некоторых плодородных участках аборигены могут собрать не только небольшой урожай зерновых, но и довольно много картофеля. Кроме того, они в изобилии собирают корень папоротника, «птерис эскулента», который является их основной пищей.
Так как Гарри Джибсон был прекрасным лоцманом, «Джеймс Кук» иногда подходил так близко к берегу, что на корабле даже слышали пение птиц. Среди других выделялся мелодичный голос «пой».[34] Иногда к ним примешивались гортанные крики различных попугаев, желтоклювых уток с ярко-красными ногами и голоса других водоплавающих. Самые храбрые пролетали даже сквозь снасти судна. От птиц не отставали морские животные, проявлявшие не меньше любопытства к громадной посудине, вторгшейся в их владения, и не меньше дерзости. Но когда форштевень[35] корабля нарушал их игры, надо было видеть, с какой скоростью рассеивались все эти китообразные, морские слоны и морские львы, многочисленные тюлени, что привлекают охотников своим жиром и густым мехом. Ведь двух сотен таких животных достаточно, чтобы получить до сотни баррелей[36] жира!
Погода стояла прекрасная. Ветер дул в сторону суши, и поток воздуха, дойдя до острова, натыкался на горную цепь. Согретый горячим солнцем, он поднимался высоко вверх и быстро нес бриг с поднятыми бизанью[37] и лиселями[38] правого борта. Нужно было лишь чуть-чуть ослаблять шкоты и легко работать рулем. К одиннадцати часам гора Эрбер, что перед портом Оамару, показала свою вершину, возвышающуюся на тысячу футов над уровнем моря.
Все утро Вэн Мод искал случая поговорить с Лэном Кэнноном, которого он справедливо считал самым умным и влиятельным из четверых, набранных в Данидине. Наконец капитан, пока не было необходимости в маневрах, спустился в кабину и занялся бортовым журналом, оставив боцмана следить за порядком.
Хобб стоял за рулем. Бернс и Брайс молча прохаживались вдоль релингов,[39] юнгу Джима боцман отправил чистить медные ручки нактоуза.[40] На палубе еще оставались друзья Лэна Кэннона, свободные от вахты: Сэкстон и Кейл предпочитали свежий морской воздух душной атмосфере кубрика.[41] Удобно расположившись на полуюте, они развлекались рассказами кока. Туземец демонстрировал им свою татуировку на лице, туловище и руках, выполненную новозеландским моко, проникающим глубоко в кожу, — черта, отличающая стиль новозеландцев от остальных племен Тихого океана. Эту операцию «моко», обьяснял Коа делают далеко не всем. Нет. Куки, или рабы, ее не достойны, а также другие представители низших классов, кроме тех случаев, когда кто-то из них отличается подвигами на войне.
