Братство Белого Ключа - страница 19
Пан Коничек вынул из кармана пятьдесят крон — на план и всякие другие расходы, — и Копейско помчался на Винограды в ближайший магазин.
— И, наконец, вы должны снабдить нас списком Новаков, проживающих на Летной и Голешовицах.
— Список у меня тоже при себе.
— И еще пусть вам в полиции скажут, кто из них сидел в тюрьме.
Теперь на Штедрого с удивлением смотрели не только дядя и писатель, но и все Братство.
— Потому что хозяин погребка, — Штедрый проговорил это таким тоном, точно это был пустяк, а не гениальное открытие, — сказал: «По всей вероятности, его посадили в тюрьму». А человек, который крадет собаку…
— Да, такой негодяй способен на все, — подхватил пан Коничек. — Когда разрешите прийти за ответом?
— Приходите сюда в сад начиная с понедельника ежедневно после трех.
Пришлось открыть пану писателю тайну сигнала, иначе как же они узнают, что он стоит у калитки? Сигнал — можно, но пароль — ни за что на свете!
— Просто замечательные мальчишки! — сказал пану Коничеку дядя Ян, когда они вышли за калитку.
Пан писатель был снова полон радужных надежд.
— Ты молодец! — похвалил Штедрого Бонди.
А уж если Бонди хвалил, это что-нибудь да значило.
На плане, который принес Копейско и разложил на земле, Братство отыскало все школы обоих кварталов.
— Завтра в четыре каждый должен стоять на своем посту возле одной из школ, — приказал Штедрый. — Когда выйдут ребята из пятого класса, остановите их и скажите:
«Вы нужны Виноградским ребятам». Двум или трем мы оставим по фотографии, и кто нападет на след преступника, пусть или захватывает собаку силой, или зовет на помощь полицейского. А потом пусть явится сюда и получает двести крон в награду.
— А мы что будем делать?
— А мы возьмем список всех сидевших в тюрьме Новаков и попробуем, переодевшись, проникнуть к ним в дом.
Вот это здорово! Братство в восторге бросилось на Штедрого и повалило его на землю.
— Ну, если не удастся переодеться, — закончил Штедрый, когда страсти улеглись, — мы, во всяком случае, и так проникнем в дом и скажем, что мы, дескать, слышали, будто пан Новак продает собачку, а наша тетя ее с удовольствием купит.
Ладно! Ребята согласились, что можно и без переодевания.
В следующие несколько дней ни один человек с собакой не мог показаться ни на Голешовицах, ни на Летной. Вокруг тотчас же собиралась толпа мальчишек. Они кричали: «Аминда!» — и яростно спорили:
— Аминда? Нет, не Аминда?
— Вы украли эту собаку!
— Да это же не Аминда! У нее нет никакого монокля.
— А вдруг он ее перекрасил?
— Да ведь это не фокстерьер, а сенбернар!
Дальше пошло еще хуже. Начиная с понедельника в городе стали исчезать собаки. И не только с улицы, а прямо из дворов и квартир, стоило только хозяевам выпустить их из виду. К счастью, по прошествии двух — трех часов собаки возвращались. Правда, слегка запыхавшиеся, что вполне естественно после утомительной прогулки на самые Винограды. Там, по словам одного Виноградского мальчишки, в каком-то саду, за какой-то калиткой можно было за какую-то собаку получить двести крон награды.
У вышеупомянутых дверей сменились по очереди все члены Братства! Они приводили собак к сидевшему в беседке пану Коничеку. В первый день явилось десять мальчишек, они привели восемь собак. Двое из них привели действительно фокстерьеров. Пан Коничек поступил неразумно — он дал каждому в награду за любезность по пять крон. Правда, Аминды среди первой партии собак не оказалось. Но на второй день число их увеличилось до двадцати. Среди приведенных были доги, один ньюфаундленд, борзая и прочие великаны. Теперь пан Коничек стал умнее. Он выдал ребятам лишь по две кроны. На третий — по кроне. На четвертый — привели тридцать шесть собак. Пан Коничек дал крону лишь одному мальчугану. Тот привел самого настоящего фокстерьера, и даже с «моноклем». Правда, «монокль» красовался на левом глазу. (В тот день тетушка награжденного была немало удивлена, когда племянник вдруг высказал пожелание прогуляться с ее Тузиком.)
— Вашим ребятам тоже не найти собаку, — сказал пан Коничек дяде Яну. — Я выбросил на ветер уже сто двадцать крои. Завтра в сад не пойду.
