Сапунов зашел в кабинет широким шагом. Мрачный как туча. Брови сведены на переносице. Присесть не решается.
— Что там такое? — спросил Никита.
— Я не хотел тебе этого говорить, но… В общем, Аллочки больше нет. Летальный исход…
Никита забарабанил пальцами по столу. Первый признак волнения.
— Кто?
— Вроде сама… Самоубийство.
— Почему вроде?
— Да так я и поверил, что такая сильная и красивая девчонка руки на себя наложит из-за несчастной любви.
— Несчастная любовь — это я?
— Угадал, босс… К тебе еще из милиции придут. С запиской…
— С какой запиской?
— Предсмертное любовное послание. Жить Аллочка без тебя не может. В этом тебя уведомляет…
— Чушь какая-то.
— Конечно, чушь. Аллочке помогли повеситься.
— И мы даже знаем, кто…
— Вот именно. Быстро сработал Шалман.
— Ну, спецы у него, скажем так, есть. И не на капустных грядках он их нашел.
— В том-то и дело… Как бы этот ублюдок до твоих домашних не добрался…
— Спасибо, что наставил меня на пусть истинный. Дети уже здесь, в номере с нянькой.
— Хорошо, что сразу послушался старого мента… А жена?
— Жена еще дома. Вещи собирает. Ее Каблуков и Полунин стерегут.
— Это, конечно, хорошо, что твои телохранители там, где нужно. Но ты бы лучше позвонил ей.
— Да, конечно.
Никита потянулся к телефону.
— А я на всякий случай еще ребят за ней пошлю.
— Пусть со мной едут.
Он поднялся из-за стола. И на ходу начал набирать домашний номер. Сапунов двинулся за ним.
* * *
— Марта, дорогая, ты скоро? — спросил Никита.
— Да, уже собираюсь.
С сотовым телефоном в руке она подошла к окну. Будто какая-то сила потянула к нему.
— Ты поторопись, ладно? Марта глянула в окно.
— О боже! — вскрикнула она.
— Что такое?
— Миша возле машины лежит! Один телохранитель лежал возле «Мерседеса». Под головой у него растекалась кровавая лужа.
— Они идут!
— Кто «они»? — не на шутку встревожился Никита.
— А у меня дверь открыта…
— Марта!!! — Никита понял все. — Если с тобой что-то случится, я это не переживу!
Никита не сможет жить без нее. И детям придется худо… Значит, она должна постоять за себя! Она обязана это сделать!.. Как будто что-то взорвалось у нее в голове. Инстинкт самосохранения заглушил все другие инстинкты.
Все происходило, словно в каком-то кошмарном сне. Марта не помнила, как схватила пистолет. Зато отлично помнила, как снимала его с предохранителя, как досылала патрон в патронник. В голове прояснилось, мозг заработал в хладнокровном режиме. И снова это давно забытое страшное спокойствие.
Марта уже не успевала закрыть дверь. Кто-то взялся за ручку с той стороны, послышался скрип. Надо играть на опережение.
Она вытянула вперед руку с пистолетом и выскочила в прихожую. И тут же распахнулась дверь. Никогда ей не забыть удивленного взгляда дюжего молодчика с длинным пистолетом в руке. Он-то думал, что ему придется иметь дело с беззащитной женщиной. А тут…
Марта выстрелила первой. Одна пуля попала киллеру в правое плечо, другая — в предплечье.
— А-а! — взвыл он.
И выронил пистолет.
На всякий случай Марта прострелила ему и левую руку.
Незадачливый киллер подался назад. И Марта тоже отступила, ушла под прикрытие стены. И вовремя. В квартиру ворвался второй молодчик. Он смог оценить ситуацию всего за секунду. Но Марта была быстрей.
Два выстрела слились в один. И этому по пуле в плечо и предплечье. И третий выстрел. В коленную чашечку. И этого киллера как ветром сдуло, вместе с пистолетом…
Больше никто не появлялся. Только слышались в подъезде стоны и мат. А потом все стихло…
* * *
Никита подъехал к своему дому вместе с Сапуновым и его ребятами. Эскорт внушительный. Три машины. В каждой вооруженные бойцы.
Сердце сжалось в груди, когда он увидел во дворе дома милицейские авто и машины «Скорой помощи».
— Ч-черт! — выругался Сапунов.
Но Никита его не слышал. Едва машина остановилась, он пулей выскочил из нее. И увидел лежащего на асфальте Каблукова. Выстрел в голову…
Только Никите сейчас было не до покойного. Важнее всего знать, что с Мартой. Он с ужасом представил, как обнаружит ее труп…
Он забыл про лифт. Бегом взлетел по лестнице. И чуть не сбил с ног милиционера в форме и какого-то крепыша в штатском. Или следователь, или опер. Впрочем, это не важно. Они оба стояли над трупом Полунина.
