– Нет, спасибо. – И опять её лицо осветила непринужденная улыбка. – Трамвайная остановка совсем рядом.
Решительный отказ заставил его снова принять официально вежливый тон.
– Ну, как угодно, я хотел отплатить услугой за услугу.
– О, я понимаю, – сказала девушка, и Волрат окончательно убедился, что она смотрит как бы сквозь него.
– Спасибо за бензин, – бросил он, включив взревевший мотор, и быстро отъехал от гаража. Сердито сжимая руль, Волрат не оглядывался назад. Он знал – будь машина поменьше или победнее, девушка не отказалась бы поехать; он ясно представил себе, как она идет к трамвайной остановке, затаив усмешку в чуть раскошенных глазах и слегка приподнятых уголках рта.
И не из-за того, что сказала она или он, а потому, что она заставила его почувствовать нечто такое, что ему было трудно выразить словами, он мысленно погрозил ей кулаком и пробормотал:
– Ну, ты мне за это заплатишь, малютка!
Через два дня в девятом часу утра сверкающий «кэнинхем» опять остановился на улице возле гаража Мэллори. Как и в прошлый раз, двери были заперты. Волрат, не раздумывая, нажал кнопку сигнала, настойчивым гудком требуя обслуживания – сегодня его просто распирала буйная энергия.
На заводе он с блестящим успехом добился, чего хотел. Пришлось уволить всего двух человек, чтобы подавить ропот недовольства; и теперь он крепко держал власть в своих руках.
Девушка из гаража всё ещё не давала ему покоя, но он уверял себя, что она произвела на него впечатление только потому, что в то утро он был по-особому настроен. Надо ещё раз взглянуть на неё – вот и всё. Вероятно, она в конце концов окажется обыкновенной барышней из универсального магазина.
Не прошло и минуты, как Волрат потерял терпение. Он вышел из машины и зашагал к боковой двери, злясь на девушку, заставлявшую его ждать, но ещё больше на самого себя – за то, что это его задевает.
Волрат толкнул дверь и очутился в тихой темноте, насыщенной разнообразными запахами: пахло машинным маслом, бензином и застоявшейся солодовой терпкостью сена и фуража, хранившегося здесь много лет назад. На рекламном плакате «Батареи Эксайд» внизу было написано от руки: «Накачка камер – 50 центов». Волрат слегка вытянул шею: полуоткрытая дверь загораживала от него единственный источник света – лампочку, бросавшую тускло-желтый конус света на шаткий стол, заваленный раскрытыми книжками – по-видимому, техническими учебниками.
Молодой человек, сидевший в полумраке у стола, приложив ко рту карандаш, поднял на него глаза. Механик оказался юношей лет двадцати, с глубоко сидящими голубыми глазами; на лице его было не то нарочито дерзкое, не то крайне озабоченное выражение. Волрат чуть было не спросил о девушке, но вовремя спохватился, так что, по крайней мере, не оказался дураком в собственных глазах.
– Как насчет бензина? Я спешу.
Механик лениво бросил карандаш на стол и, как бы обдумывая ответ, проследил глазами за его падением.
– Если двери закрыты, значит мы не обслуживаем. – У него был приятный низкий голос, в котором слышалась терпеливая настойчивость, с какой взрослые втолковывают очевидные истины детям. – Мы откроемся через час.
– А кроме вас разве никого нет?
– Дежурю я один, начну работать через час. – Юноша неторопливо вскинул на Волрата голубые глаза.
Волрат смутно различил несколько полуразобранных для капитального ремонта машин. Вдоль одной стены стоял изрядно поцарапанный стол для инструментов, виднелись очертания двух станков – токарного и сверлильного. Сломанная рессора, прислоненная к столбику, напоминала ненатянутый лук, а фарфоровые запальные свечи, лежавшие на поддоне картера, отсвечивали мягкими белыми бликами. Дальше валялись собранные в кучу старые покрышки и бесформенные круги – ненакачанные камеры. На другом, еле освещенном, столе были в беспорядке навалены части радиоприемников, наушники и самодельные детали. Всё, что Волрат тут видел, обонял или ощущал, казалось ему липким, убогим и жалким.
– Да что вы за народ! – вдруг вспыхнул он. – Третьего дня я тут проезжал – у вас было закрыто. Сегодня – опять закрыто. Что за черт, разве вы не нуждаетесь в заработке?!
