— Кто говорил? — буркнул Харлам.
— А Юрас разве тебя не предупреждал?
— Так это Юрас меня сдал?
— Я слышал, что ты идиот. Но не до такой же степени… При чем здесь Юрас?.. Ты на нашего друга заявление в милицию подал. В краже его обвинил. Юрас тебя не сдавал. Ты сам себя сдал. Парня ни за что под статью подвел. Думал, тебе все с рук сойдет… Предупреждали же тебя, недоделка, что не надо на рожон лезть…
Светлов умеет давить не только физически, но и морально. Знает, как разговаривать с такими ублюдками.
— Ну, предупреждали, — Харлам отвел в сторону взгляд.
— Ты, конечно, не совсем дебил. Валеру сумел подставить. Только момент один не учел. Зря ты с ним связался. Сила за ним. Не по зубам он тебе…
— Сила, — презрительно скривился Харлам. — Чхать я хотел на эту силу. Вашего Брата за мокруху засадили. Значит, он такой же, как все…
— Баран ты, — с осуждением покачал головой Вершинин. — Ты так ничего и не понял… Игорь, — посмотрел он на Светлова, — надо бы глянуть, что у них в тачке…
Харлама всего перекосило. Он дернулся, хотел лягнуть Светлова. Но получил ладонями по ушам. Оглушающий удар и очень болезненный. Харлам взвыл и волчком закружил по земле.
В багажнике «БМВ» лежали еще не распечатанные коробки с новенькими автомагнитолами.
— Ух ты, красота-то какая! — Вершинин подошел к Харламу и бросил на него одну коробку.
— Откуда товар? — спросил он.
— Из магазина…
Харлам сильно нервничал. И дураку было ясно почему.
— Значит, из магазина сперли, — усмехнулся Светлов.
— Почему сперли?.. Купили…
— Ну да, так тебе и поверили… Короче, — Вершинин посмотрел на часы. — Мы предлагаем тебе вариант. Ты сейчас едешь с нами в отделение, забираешь свое поганое заявление… А мы оставляем все как есть.
Харлам соображал долго и напряженно. Трудно даются мысли, когда извилин мало.
— Хорошо, я согласен, — кивнул он.
В глазах отчаяние загнанного в ловушку волка.
Харлам сделал все как надо. Забрал заявление. Сказал, что нашлись деньги — никто их не воровал, мол, за шкаф завалились.
На этом инцидент вроде был исчерпан.
— Пошел отсюда, щенок! — погнал его прочь Вершинин. — И не попадайся мне больше на глаза…
Харлам зло посмотрел на него, в глазах угроза. Только Вершинин не придал взгляду Харлама никакого значения. Как и Светлов. Видимо, они привыкли иметь дело с такими отморозками. Привыкли не придавать их угрозам какое-то значение. Видимо, им угрожали не раз, а они все живы.
А вот Валера остался под впечатлением. Харлам на свободе. Он псих. Он способен на любую мерзость. И он знает, как добраться до него и до Лельки.
— Жаль, отпустили подонка, — глядя вслед Харламу, сказал Светлов. — Точно, склад какой-то грабанул…
— Банда у него своя, — кивнул Вершинин. — Между прочим, наша компетенция… Надо будет заняться им вплотную…
1
— Брат, на выход! — грозно возвестил надзиратель. — С вещами!..
На этот раз иллюзий у Никиты насчет свободы не возникло. Его выводят из одиночной камеры с вещами только с одной целью — перевести в следственный изолятор. В Бутырку, в Лефортово или в «Матросскую тишину». Выбор ментовского начальства пал на последнее…
Два дня уже он в «Петрах». После победы над уголовниками из «пресс-хаты» его перевели в одиночную камеру. Под орех он этих мерзавцев разделал. Но ментовское начальство на всю ивановскую растрезвонило о ночной драке. Мол, Никита Брат подвергся избиениям сокамерников. Теперь попробуй докажи, что синяки и ссадины на его лице — результат жестокой пытки.
На следующий день появились адвокаты, представители прессы. Никита сделал заявление — его пытали, силой выбивали из него показания. Но он ни в чем не признался. Потому что ни в чем не виновен.
А потом его пытались обвинить в убийстве Павла Юсупова. Будто бы он подложил ему патрон с замедлителем. Чтобы избавиться от своего конкурента в нефтяном бизнесе. У следствия ни единого доказательства его вины. Но это обвинение само по себе усугубляло положение Никиты. Делало его еще более опасным преступником. Как итог, от него отвернулись многие высочайшие покровители.
Напрасно адвокаты пытались изменить меру пресечения. Не выпустили его из-под стражи ни под залог, пи под подписку о невыезде. Генеральная прокуратура и суды ополчились на него. И общественность тоже была убеждена в его виновности.
