Но, стоя среди толпы солдат с Джарнти во главе, Эл-Ит протянула руку и ухватила за шею коня Йори, полученного в подарок.
Такой ее и увидел со ступеней павильона Бен Ата, когда вышел из двери и встал в привычной позе: сложив руки на груди, широко расставив ноги; со стороны посмотреть — простой бородатый солдат, ничем, даже одеждой не отличающийся от Джарнти или любого другого. Бен Ата был крупным блондином, с могучими мускулами от постоянных воинских занятий, с загорелыми докрасна лицом и руками. Своими серыми глазами он смотрел не на Эл-Ит, а на коня, потому что поначалу и у него возникла такая же мысль — что его невеста мертва.
Эл-Ит быстро прошла сквозь строй солдат, подозревая, что здесь уже бывали прецеденты, повторять которые она бы не хотела, и предстала перед королем Зоны Четыре, все еще удерживая коня за гриву.
Теперь он перевел взгляд на женщину и удивленно нахмурился.
— Я — Эл-Ит, — представилась она, — а этого коня мне от доброго сердца подарил Джарнти. Прошу вас, отдайте приказ, чтобы с ним хорошо обращались.
Бен Ата просто потерял дар речи. Потом кивнул. Тогда Джарнти ухватил коня за шею и попытался увести. Но Йори попятился и постарался освободиться. Для того, чтобы конь позволил себя увести, Эл-Ит должна была успокоить его и пообещать, что вскоре навестит своего друга.
— Обещаю, я приду к тебе сегодня же. — И обернулась к Джарнти: — Вы не уводите его очень далеко. И, пожалуйста, прикажите, чтобы Йори покормили и хорошенько о нем позаботились.
Джарнти чувствовал себя полным идиотом, солдаты ухмылялись, правда, украдкой, потому что выражение лица Джарнти было довольно красноречивым. Как правило, в подобных случаях девушку, словно узел, бросали через порог или грубо подталкивали вперед, смотря по обстановке, а сейчас никто не знал, как следует поступить.
— Бен Ата, — заговорила Эл-Ит, — наверное, тут есть какое-нибудь помещение, где я могу уединиться, чтобы привести себя в порядок? Я целый день провела в дороге.
Бен Ата понемногу приходил в себя. Выражение его лица было жестким, даже озлобленным. Он не знал, чего ждать, был готов делать уступки, но эта женщина в траурных одеждах вызывала неприязнь. Она не сняла вуали, и ему было не разобрать, какие у нее черты лица, видел только ее темные волосы. Вообще-то правитель Зоны Четыре предпочитал блондинок.
Он пожал плечами, метнул взгляд на Джарнти, развернулся и ушел в дверь за своей спиной. А Джарнти повел Эл-Ит в другую дверь: там находилось несколько комнат, которые предназначались для нее, и позаботился обеспечить гостью всем необходимым. Она отказалась есть и пить, заявив, что через несколько минут будет готова встретиться с королем.
И действительно встретилась с ним: вышла из своей туалетной попросту, в том же темном платье, в каком приехала. Только сняла вуаль, и теперь ее заплетенные в косы волосы висели вдоль спины.
Бен Ата развалился на низкой тахте, в светлой просторной комнате, полной воздуха, не загроможденной мебелью. Эл-Ит поняла, что это была спальня новобрачных, специально приготовленная к торжественному событию. Однако жених, растянувшийся в одном конце тахты, опершись подбородком о ладонь, а локтем о колено, при ее появлении даже не шелохнулся. А сесть больше было не на что, так что Эл-Ит пришлось устроиться на краешке тахты, подальше от него, приняв позу человека, присевшего лишь на минутку и готового снова вскочить при первой возможности. Она серьезно смотрела на своего жениха. И в его взгляде тоже не было готовности улыбнуться.
— Ну, как тебе тут нравится? — небрежно спросил Бен Ата. Было ясно, что он не имеет представления, о чем говорить или что делать.
— Значит, вот это здание выстроили специально?
— Ну да. По Приказу Надзирающих строили точно по инструкции. Закончили только сегодня утром.
— Ничего не скажешь, элегантное сооружение, и приятное, — отметила она. — Никакого сравнения с теми, которые я видела по дороге сюда.
— Вообще-то оно совершенно не в моем вкусе, — признался он. — Но если тебе приглянулось, значит, получилось то, что надо.
Это, видимо, была попытка сказать любезность, хоть и весьма неуклюжая. Жениху явно было не по себе: он все время вздыхал, не скрывая, что сейчас ему больше всего хочется сбежать.
