– Она была моим самым лучшим другом. – Элисон устроилась у его груди, как в норке. – Она не поддавалась болезни, всегда улыбалась, даже когда ей было очень плохо. Кимберли склеивала нашу семью, когда же ее не стало, все распалось. Родители разошлись.
– Сколько тебе было лет?
– Двенадцать, когда она умерла.
– Они не имели права расходиться: ведь ты в них нуждалась.
– Но мой отец просто не смог больше жить дома, не мог смотреть на нас с мамой и не вспоминать. Так мы с мамой и остались вдвоем.
– Она тоже тобой не занималась?
– У нее хватало своих забот. Она привыкла во всем полагаться на отца. Без него она совершенно растерялась… утратила точку опоры. Нельзя ни на кого так сильно рассчитывать, потому что этот человек может взять и уйти. Но ты все сам знаешь.
– Да, – медленно произнес он. – Но я не зависел от Селены. Это она зависела от меня. Я ее подвел, и последний месяц своей жизни она чувствовала себя совершенно несчастной.
– Макс, это несправедливо. Ты ничего не мог сделать для Селены, как и я для своих родителей.
Максимо молчал. Чем ей возразить? Она была ребенком, а он – взрослым мужчиной, мужем Селены, которая в отчаянии погружалась в депрессию, а он ничего не понял. Она сказала ему, что не желает разговаривать, он же просто с этим согласился, потому что устал от нее.
Элисон провела ладонью ему по груди, и у него мгновенно напряглись мышцы на животе, тело заныло от желания снова насладиться ею. Если бы на нее отзывалось только его тело, это было бы не так опасно, но у него в груди зрели и другие чувства, стоило ему посмотреть на Элисон, стоило коснуться ее. Это чрезмерно. Он подобного не предполагал.
Максимо думал о словах, сказанных ему отцом. О тесте на беременность. Элисон ведь упомянула, что если в лаборатории с самого начала перепутали пробы, то вполне возможно, что они и потом ошиблись. И он – не отец ребенка.
Если это так, то она свободна вернуться домой и им не придется вступать в брак.
Ему бы ощутить легкость в душе от того, что перспектива брака перед ним не маячит. Вместо этого его прострелила боль. Почему? Мысль о ее уходе не должна настолько его поразить.
– Нам необходим тест на отцовство, – твердо произнес он. – На всякий случай. Ты же сама сказала: одна ошибка уже была, могли сделать и другую.
Она замерла в его руках.
– Если ты считаешь это необходимым…
– Это важно.
Она ответила не сразу и задышала часто-часто.
– Можно это сделать, чтобы не навредить ребенку?
– Я узнаю.
– Хорошо. – Она не отодвинулась от него, но и не прижималась крепко, как минуту назад.
– Завтра мы вернемся домой, – сказал он, взял ее за плечо и начал водить пальцем по обнаженной коже. – У меня дела в одном из крупных казино.
– Хорошо, – повторила Элисон, и печаль, прозвучавшая в ее голосе, ударила его в грудь, словно кулаком. Он ее расстроил. Обидел.
– Ты недовольна?
Она повела плечом:
– Здесь было божественно. Но это всего лишь сказка. Завтра мы вернемся в реальность.
– Тебе больше по душе сказка?
– Это была чудесная сказка.
Максимо окинул взглядом студию – место, которое он никогда не показывал ни одной живой душе.
– Да, это так, – произнес он.
После возвращения в Туран Максимо занимался делами и днем не появлялся в замке. Элисон уважала его за то, что он в своей работе вникает во все, но хотя она была занята организацией филиала фонда помощи больным кистозным фиброзом, ужасно скучала по нему.
Изабелла своей веселостью скрашивала одиночество, но она тоже была занята – училась дистанционно по программе колледжа, а когда у нее выдавалась свободное время, то родители практически держали ее взаперти после того неудавшегося похода по магазинам.
Но даже если Максимо отсутствовал днем, ночи были их. Та часть сказки, по крайней мере, оставалась прежней. Ее страсть к нему не уменьшилась, и его к ней тоже. Странная вещь: раньше секс не занимал ее мысли, а сейчас стал неотъемлемой частью ее жизни. Ее так долго подавляемая сексуальность выплеснулась наружу, и, по правде говоря, Элисон была этому рада. Она чувствовала себя настоящей женщиной, освободившись от тисков предрассудков.
Каждую ночь она проводила в постели Макса, в его объятиях. Но из собственной комнаты она к нему не перебралась и вещи не перенесла. Она не была готова к тому, чтобы все в ее жизни растворилось в жизни Максимо. Это очень походило бы на полную зависимость от него, а от одной лишь мысли об этом ее охватывал страх. Свадьба должна состояться через две недели, и Элисон понимала, что он захочет, чтобы после свадьбы она перешла в его комнату. Но пока что она все-таки сохраняла хоть долю независимости.
