Заставить Уильяма принять какое-то конкретное решение по поводу его будущей карьеры оказалось совсем не просто. И хотя леди Мельбурн вряд ли отдавала себе в этом отчет, виной тому стали и ее собственные чрезмерные амбиции, связанные с будущим сына.
Уильяму было необходимо некоторое время, чтобы поразмыслить, оглядеться и, в конце концов, прийти к какому-либо взвешенному решению. Но мать требовала немедленных и решительных действий, которые могли бы стать фундаментом его будущей головокружительной карьеры.
Она знала, что сын обладает поистине блестящим умом, но лишь сейчас с тревогой осознала, что его ясной голове недостает дисциплины и организованности.
К ее глубокому огорчению, Уильям явно не был расположен к хотя бы сколько-нибудь активным действиям; мало того, ему даже нравилось дрейфовать по течению.
Он наслаждался светской жизнью, хотя и относился к обществу, в котором вращался, со снисходительным цинизмом.
Уильям принадлежал к великому клану вигов[2], и все его ближайшие друзья разделяли его убеждения; но политические симпатии его были далеки от постоянства и имели свойство часто меняться.
Леди Мельбурн считала, что для принятия ответственного решения сыну недостает целеустремленности. Ей и в голову не приходило, что, пытаясь втиснуть его в рамки общепринятых шаблонов, она нещадно затаптывает молодую поросль его реальных возможностей.
Уильям был склонен к философствованиям и при других жизненных обстоятельствах, вероятнее всего, стал бы писателем, без сожаления покинув арену, на которой разыгрывалась великая битва человеческих амбиций. Но что бы стало с его семьей? Они все пришли бы в ужас! А он слишком любил их и был ленив и благоразумен, чтобы отстаивать свою точку зрения.
Пока сын учился в университете, леди Мельбурн решила, что он должен стать адвокатом. Уильям безо всякого энтузиазма согласился с матерью, но затем она внезапно передумала. Теперь она хотела, чтобы он избрал поприще священнослужителя, и уверяла сына, что с его непревзойденным талантом к публичным выступлениям и высокими моральными принципами он в самом скором времени станет епископом.
Эта мысль показалась ей очень удачной, но, когда она поделилась ею с Уильямом, тот разразился таким громким и неуважительным хохотом, что поверг мать в совершеннейшее замешательство. Успокоившись, он решительно отверг ее предложение, а затем поинтересовался, не приходило ли ей на ум, что человеку, избравшему для себя этот путь, необходима хоть чуточка той самой веры, к которой он — и она прекрасно об этом осведомлена — относится с глубочайшим скепсисом.
Последующая фраза матери немедленно вызвала очередной взрыв смеха, ибо, обескураженная и раздосадованная, леди Мельбурн в сердцах заявила, что вовсе не считает, что эта самая «вера» на самом деле так уж необходима.
Но чем больше она упорствовала и настаивала на своем, тем непреклоннее становился Уильям. Наконец-то отделавшись от матери, он поспешил в Девоншир-Хаус, чтобы рассказать обо всем Каролине.
Та буквально задохнулась от негодования, отвращения и изумления одновременно. Она терпеть не могла леди Мельбурн; и мать Уильяма отвечала ей взаимностью.
Само собой разумеется, чуть позже этот разговор с Уильямом был во всех подробностях пересказан Фанни.
— Конечно, я сказала ему, что, если он ей уступит, я ужасно рассержусь и никогда больше не стану с ним разговаривать, — рассказывала Каро. — Я понимаю Уильяма и даже жалею его, потому что у него в сердце нет веры. Но если он окажется настолько лицемерным, что войдет в лоно святой церкви, не признавая ее идеалов и морали, это будет непростительно… Но чего еще можно было ожидать от этой ужасной, бессердечной женщины?!
— Это может казаться недостойным и постыдным тебе, но если она не верит в Бога, то, должно быть, все эти церковные церемонии кажутся ей не более чем непонятным, а оттого бессмысленным действом, — задумчиво проговорила Фанни.
— Мне иногда начинает казаться, что ты ей симпатизируешь, — недовольно заметила Каролина.
— Для этого я недостаточно хорошо с ней знакома, но я не могу сказать, что я ее недолюбливаю, — ответила Фанни. — Знаешь, в некотором смысле мы с ней даже похожи. Я привыкла руководствоваться здравым смыслом, леди Мельбурн, судя по всему, тоже. Больше того, она по-своему вполне искренна: не особенно афиширует свою точку зрения, но уж если вступает в спор, то отстаивает и защищает ее. Видишь ли, если Уильяму нравится трубить на каждом углу, что он не верит в Бога, то леди Мельбурн просто никогда не ходит в церковь и не вступает в споры о религии.