То, с какой теплотой Алекс отзывался о своей сестре, о двух племянницах и, главное, с каким уважением и трепетом он говорил о маме, о моей свекрови – абсолютно не сочеталось с моим представлением об арабах.
* * *
– Я очень люблю маму, – продолжал Алекс. – В пятницу мы поедем в Александрию и заберем ее домой. Она уже ждет не дождется нас. Вот ее комната. Посмотри, Наташенька, какие красивые старинные вещи окружают ее. Эту кровать с парчовым балдахином мой дед привез из Марокко в подарок на свадьбу Зейнаб. Посмотри, какая тонкая резьба по красному дереву. Это сюжет одной из библейских историй.
– Какая красота! – застыла я в изумлении. – Я такую роскошь только во дворцах видела, ну в музеях. Это ж королевская кровать!
Я хотела присесть на нее, но Алекс осторожно остановил меня, показывая, что этого делать не следует.
– А это – наши семейные реликвии, – показал он на высокую золотую витрину, в которой были красиво разложены золотые и серебряные украшения.
Золотые кубки для вина, столовые приборы, изящнейшие серебряные вазы, статуэтки из дорогих камней и прочие красивые старинные вещи. Резной круглый комод с гнутыми ножками, украшенный по бокам золотом и изумрудами, прекрасно дополнял обстановку.
Над комодом красовалось зеркало в тяжелой раме, тоже из красного дерева; и, взглянув в него, я на миг перестала дышать:
– Волшебное зеркало! Я в нем такая красивая...
Алекс улыбнулся:
– Я, когда был маленьким, боялся смотреть в это зеркало, потому что оно показывало мне, кто я есть. Казалось, что бы я ни совершил, зеркало знает все. От него невозможно было ничего утаить. Я и сейчас его боюсь.
В углу комнаты Зейнаб стоял громадный сундук – в нем лежали все ее вещи и одежда.
– Тут как в сказке, – прижалась я к мужу.
– Иеп. Ну, а теперь я покажу тебе всю остальную квартиру.
– Давай начнем с ванной и туалета?..
* * *
Весь необходимый мне санфаянс оказался в одной небольшой комнате. Ванны не было, ее заменяла душевая кабина. Рядом стояла стиральная машина-автомат, абсолютно новая, еще в упаковке. По другую сторону располагался умывальник с небольшим зеркалом и двумя бра. Унитаз – чудо арабских стран, – был оборудован педалью для спуска воды и краном-биде, направляющим струю прямо в то место, которое требовало чистоты. Рядом висел миниатюрный душевой шланг – для тех, кому нужна была дополнительная гигиена.
Кстати, унитазы с вмонтированными кранами есть даже в беднейших египетских семьях. Арабы любят чистоту спереди и сзади.
* * *
Комнаты в каирской квартире моего мужа располагались по разным сторонам длинного коридора, уводившего из ванной в кухню.
Одна комната была маминой. Вторая – служила спальней и кабинетом Алекса. Компьютер со всем своим «окружением» занимал целый угол, рядом с ним стоял книжный шкаф и старинный письменный стол с инкрустацией – гордость Алекса. Его мой муж купил в антикварной лавке с первой зарплаты. У стола не было ни одного острого угла: ножки, края, выдвижные ящички – все было округлым.
Широкая кровать занимала полкомнаты. На ней гордо возлежал итальянский пружинный матрац, видимо, купленный совсем недавно. Спинка кровати была из светлого резного дерева, а ее середина была обита нежным розовым шелком и расшита золотыми нитями.
Я просто сияла от удовольствия. Мне все очень нравилось.
Продолжая экскурсию по дому, я отметила, что кухня – совсем маленькая, прямо как в наших хрущевках.
– Здесь никто не ест, – пояснил Алекс, – здесь только готовят еду. А кушать мы будем здесь. – Он показал мне гостиную с огромным круглым столом в центре.
Столешница – из зеленого мрамора. Вокруг стола – пять стульев с резными спинками и мягкими сиденьями, обтянутыми парчой. Огромный шкаф, куда, не теснясь, можно было спрятаться впятером, величаво стоял у стены. Два мягких дивана, тоже обтянутых парчой, и с подлокотниками в виде лап льва, располагались посередине комнаты перед телевизором.
Полы во всей квартире были выложены мраморной плиткой и укрыты коврами. Они были такими грязными, что своим видом отрицали весь этот изысканный интерьер. У арабов не принято разуваться в прихожей, а на улице, к сожалению, не так чисто, как в Европе. А у Алекса вообще была привычка: придя домой, плюхнуться на диван, взгромоздив ноги в обуви на подлокотник. Он так расслаблялся.
