Пока Ханг хлопотал, разжигая огонь на полянке, Лайлин мылась холодной водой из ручья, но бродившее в ней возбуждение не успокаивалось, она взглянула в сторону своего старшего мужа, оделась и вернулась к костру. Видимо, выражение лица ее не сулило ничего хорошего, потому что Ханг смотрелся испуганным, хоть и крепился.
— Успокойся, я не убью тебя, ты нужен мне.
Старший муж испустил вздох дикого облегчения.
— Не спеши радоваться, — улыбка Лайлин была зловещей, — Ты будешь слушаться меня во всем.
— Да! Эээээ…. Да! Да, Гостожа! — Ханг закивал и склонился.
Конечно, он будет слушаться, ему еще жить не надоело.
— Ты хоть представляешь себе, урод, что со мной делали эти скоты? А? — ей хотелось выместить злость хоть на ком-нибудь.
— Нет, нет, Госпожа. Нет, откуда мне знать.
— Конечно, откуда? Ты же, как привязанный, сидел у своей кубышки.
— Я-а-а-а… ээээ…
— За это я тебя накажу, — Лайлин прошлась мимо него, — Снимай одежду.
— З-з-зачем?
— Снимай. Я сказала, — она вытащила клинок, один из тех, что позаимствовала у мертвого наемника.
При виде обнаженного клинка, бедный Ханг страшно перетрусил, а потом, что интересно, возбудился. Одежду он стащил немедленно, и теперь жался, стоя в одних штанах.
— К дереву. Быстро.
Она указала рукой, куда ему идти, Ханг тут же метнулся исполнять, а Лайлин привязала его руки к нижней ветке, так что он полусидел, опершись на ствол. Страшно ему было до дрожи и сладко, очень сладко. А потом она уселась ему на ноги и стала ножом взрезать штаны, приговаривая:
— Знаешь, что я чувствовала? Знаешь? Хочешь все узнать?
Когда Лайлин нажала на лезвие чуть сильнее и на животе Ханга появилась кровавая полоса, он не выдержал остроты ощущений и позорно забился в сладких конвульсиях.
— Как ты посмел! Кто разрешал тебе делать это раньше времени?!
— Аааа… Госпожа! Прости меня, прости! Это больше не повторится! Аааа…
— Негодный! — с него сильной бестрепетной рукой сдернули штаны, перевернули и показали все, что делал наемник.
— Ай-ай-ай! Госпожа! Что ты делаешь? Мне больно! Ай! Слишком много пальцев! Ай… Ахххх… Аххх… Сделай так еще… Аххх… Госпожа….
Видя, что старший муж нагло позволяет себе получать от наказания удовольствие, Лайлин стала лупить его со всей силы по мягкому месту, приговаривая:
— Мерзавец, как ты смеешь?! Я смотрю, тебе нравится? Да?!
Ханг снова забился в ее руках от счастья.
Да. Ему нравилось, ему никогда не было так хорошо. Ему очень нравилось.
— Тогда вот тебе!
Она снова перевернула его, схватила за ноги, стянула пониже и уселась ему на лицо.
— Почувствуй, то, что чувствовала я!
О, да! Он чувствовал, он блаженствовал! И как это он раньше не догадался попробовать это?! Мммммм…
И ведь что странно, Лайлин все понравилось тоже. В первый раз.
После этой ночи, Ханг стал преданнейшим рабом своей жены на всю оставшуюся жизнь.
* * *
Через пару дней они кружными дорогами пришли в город. Столица провинции встретила их шумом и сутолокой. Лайлин была довольна, здесь проще затеряться. Надо было купить дом. Денег, имевшихся у Ханга, хватило на небольшой домик в предместье. Но для начала сойдет. Главное влиться в общество, не привлекая излишнего внимания властей. Надо было обезопасить себя от императорских чиновников, ради такой красивой женщины как Лайлин, чтобы продать ее в бордель, Ханга могли и убить. Значит, придется обзаводиться младшими мужьями. Поэтому старший муж старался, как мог, выбирая лучших из лучших, по одному ему известным критериям, чтобы его Госпожа была довольна.
Как только появились первые два младших мужа, а вместе с ними и деньги, Лайлин решила привести себя в порядок, чтобы показаться народу во всей красе. Ханг обожал украшать ее, он уж расстарался, о красоте его жены стали слагать городские легенды. Они всем семейством перебрались в дом побольше в относительно приличном квартале, стали принимать гостей. Лайлин, получившая в родительском доме прекрасное образование, привлекала их как пламя привлекает мотыльков.
Ей по-прежнему приходилось иногда спать с мужчинами за деньги, но этих любовников она выбирала сама, и теперь она полностью контролировала все средства Ханга, а также средства, которые они с цветком зарабатывали на ниве секса, Хангу же было поручено хранение и вложение. Кстати, в его лице мир приобрел финансового гения. Он мог делать деньги буквально из воздуха, а уж планы какие имел… Ханг был готов на все: делать что угодно, терпеть что угодно, лишь бы она хоть иногда наказывала его как тогда. И он по-прежнему не доверял никому важнейшие процедуры по обслуживанию «священного» тела Госпожи.
