– Что сделано, то сделано. Расскажи мне лучше про эту особу. Она хорошенькая или страшненькая? Стройненькая или толстая как свинья?
– Не хами, Чарлз… По правде говоря, она очень даже ничего.
– Очень даже ничего! – передразнил Чарлз. – Так и о яблочном пироге можно сказать. Пустые слова. Послушай, почему бы тебе не пригласить меня к ужину сегодня вечером, чтобы я сам посмотрел на твое приобретение?
Оуэн покачал головой.
– Нет, Чарлз, это не дело. Она же первый день у меня.
– Пустяки, Оуэн. Если бы не мое объявление, как бы ты выкручивался, пока твоя тетушка в больнице? Вспомни, сколько тебя не было в прошлый раз. Ты просто мой должник!
– Перестань.
Оуэн потер шею. Он провел ночь без сна, размышляя, правильно или нет поступил. Пойдет ли это на пользу Саймону и Берти. А что до него самого… Жениться на совершенно незнакомой женщине? Может, надо было нанять Рут в экономки? Но Оуэн знал: он женится ради спокойствия Альберты, которая всю свою жизнь положила на то, чтобы вырастить его, Оуэна. Из-за этого тетю бросил жених, но она не отступилась от того, что считала своим долгом. К несчастью, Берти так и осталась незамужней.
А теперь больше всего на свете хотела, чтобы ее милый «мальчик» снова женился. Да, он сделает все, что угодно, лишь бы Берти дожила свой век счастливой…
Вернувшись вчера вечером из больницы, Оуэн чувствовал себя страшно разбитым, но немедленно пришел в себя, когда Рут спокойно сказала:
– Я принимаю ваше предложение.
– Правда? – спросил пораженный Оуэн. Казалось, поначалу Рут эта безумная идея пришлась не по вкусу. Почему же сейчас она согласилась? – подумал Оуэн. Наверное, из-за денег. Но в этом не было ничего плохого – раз он не собирался спать с нею. Снова любить, снова мучиться – никогда!
Они просидели час, обговаривая детали контракта. Оуэн предложил Рут в высшей степени щедрое жалованье, и они договорились, что срок действия соглашения в случае чего можно и пересмотреть, поскольку врачи не могли сказать наверняка, сколько еще проживет Альберта…
Оуэна так и подмывало позвонить с работы домой, но каждый раз он напоминал себе, что должен доверять Рут. Он так и не смог объяснить себе, почему не сказал ей, что объявление было ошибкой. Возможно, виной всему ее голос. Эти хрипловатые нотки… Оуэн обнаружил, что не может сосредоточиться на деловых бумагах, загромождающих стол.
– Так когда я увижу эту ничего себе женщину? – не отставал Чарлз.
Он был ниже друга, с копной густых светлых волос и смеющимися голубыми глазами.
– На свадьбе, и ни минутой раньше! – отрезал Оуэн. – Ты посмотри, сколько у нас работы. Давай делом заниматься.
– Чтобы я выбросил из головы эту историю? Ни за что!
– Иди к черту! – беззлобно огрызнулся Оуэн.
* * *
– Рут, Рут, смотри, что я нарисовал!
Саймон дергал ее за свитер. И она, оставив бутерброды, которые готовила на ланч, с интересом посмотрела на рисунок.
– Это ты, – сказал малыш. – Ты с дедушкой.
– А что на мне надето?
Больше всего это похоже на свадебное платье! – ужаснулась Рут.
– Это вы женитесь, – с важным видом объяснил юный художник.
– С чего ты взял, что мы с дедушкой собираемся пожениться?
– Мне Берти сказала, – ответил Саймон. Черт бы ее побрал! Хотя это можно было предвидеть еще тогда, когда Оуэн признался, что рассказал Альберте о своей новой «знакомой».
– А ты хочешь, чтобы я стала твоей бабушкой?
До чего смешно звучит – «бабушкой», будто она седовласая старушка, которая печет пирожки и сидит с вязаньем у телевизора!..
Когда Рут сказала, что выходит замуж за Оуэна Стоуна, подруга решила, что та свихнулась.
– Но ты ведь всего лишь собиралась выведать у него, что может подвигнуть человека связать свою жизнь с незнакомой женщиной, – простонала Уинни. – Ты что, спятила? А вдруг он наркоман или маньяк?
Но когда Рут призналась, сколько будет получать в качестве жены Стоуна, подруга немедленно изменила свое мнение. И даже пожалела, что сама не позвонила по объявлению…
Оуэн сообщил, что договорился о регистрации брака через несколько дней.
– А может, я просто перееду жить к вам? – спросила Рут, не видевшая смысла в подобной спешке.
