— Сегодня, когда они напечатали «фантики», то внешне как бы стабилизировали ситуацию, спасли страну от крушения. Но каждый грамотный экономист говорит, что это ведет к гиперинфляции. И эта гиперинфляция — а она, наверное, наступит или зимой, или весной, ну, может быть, чуть позже — должна затрясти страну, — Марк как-то зло скомкал салфетку и метко забросил бумажный комок в пустой стакан, стоящий у самого края столика…
— Деньги обесцениваются, но как при этом выживают актеры — их ставки меняются? — нарушил я молчание.
— Пока — нет. Думаю, что они всё-таки будут изменены. У нас для чего печатают деньги? Для того, чтобы сунуть их как-то в зубы массам — ну, а насколько хватит запасов, на сколько хватит средств, которые с Запада пришли? Сколько людям удастся вытянуть из чулка? Над этим они сейчас, видимо, серьёзно работают. Они это тоже понимают прекрасно…
Они. Это слово приходится слышать всё чаще и чаще.
Они — и мы. Как раньше. «Они»— это кто? Что это — камарилья околоправительственная? Банкиры? Кто «они»?
— Они, как говорил Андрей Платонов, — «неведомые люди». На самом же деле — ведомые. Может быть, я опять сужу с каких-то крайних позиций? Вот, я даже у тебя в «Панораме» прочитал, что коммунисты, вроде бы, не те, они уже тоже ближе к социал-демократам…
— Действительно, есть такая точка зрения — её иногда высказывают и наши авторы.
— Эта точка зрения, к сожалению, очень распространена. Вот, говорят, и Зюганов уже не тот, и другие фигуры. Мне кажется это глубочайшим заблуждением, причем, наиболее опасным: либералы Запада испытывали его еще и в те, советские годы. И всё из-за чистого непонимания, что есть вообще коммунист как таковой. Разговор о том, что они, коммунисты, мол уже не те, годится лишь пока коммунисты не пришли к власти. До этого они будут гибкими или железными — какими угодно. Они будут перекрашиваться в социал-демократов или будут называться иначе, но это сути их не меняет. Потому что для них цель всегда оправдывает средства.
— На пути к власти?
— Да, на пути к власти. Но как только они приходят к власти, выясняется, что они как раз те… Те самые, которых мы знаем.
— Сейчас-то они не у власти. Меня же интересует кто, по твоему мнению, «они»— те, кто тасует всю эту колоду? — настаивал я. Мне показалось, что меня Марк просто не услышал.
— Хотя этот этап, собственно, для матушки-России, может быть, стратегически необходим: с 70-ю годами, которые страна прошла с коммунистами, нельзя расстаться в один прекрасный день. Это какое-то благодушие так думать. Потому что ничего не получилось у демократов — все их реформы были половинчатые. Основополагающие вопросы ведь так и не были решены. Почему Чубайс не смог удержать ситуацию? Да потому что, скажем, земельный рынок так и не сложился. Стала земля собственностью людей? Нет!
И дело не в Чубайсе или Гайдаре, на которых сыпятся со всех сторон и продолжают сыпаться обвинения в том, что случилось… А я говорил и говорю: всё, что в России произошло лучшее, произошло при Егоре Тимуровиче Гайдаре — благодаря его личному пониманию и благодаря его команде. А больше ничего реального не произошло. Вся эпоха Черномырдина была, по сути дела, эпоха влияния на Черномырдина, была поисками того, как обучить этого «красного директора». Что-то по этой части получилось позитивное, что-то не удалось.
Но самое страшное — не произошло единения всех демократических сил перед лицом красной опасности. Вот в этом смысле я и «Яблоко» виню, и другие силы, которые не посчитали для себя возможным объединиться — и потому сегодня очевидно такое «покраснение» «Яблока». Это абсолютно объективный процесс: не участвуя в реалиях последних лет, исключая себя из них, мы получили то, что имеем — половинчатость реформ.
— Саша тебя спросил, кто сейчас тасует колоду, в чьих она руках? — Таня, внимательно слушавшая монолог Марка, не забыла мой вопрос.
— Кто — «они»? — повторил его я.
— Пока еще не коммунисты, — быстро и вполне уверенно ответил Розовский.
— Кто всё же стоит за Ельциным? — настаивал я.
— А почему — за Ельциным? Я ведь не о Ельцине говорю… — Марк переводил взгляд с меня на Таню и снова на меня.
