К себе в номер Гарри унес несколько последних выпусков «Панорамы» — о нашей газете он знал и раньше, но только понаслышке.
День второй
Как и можно было ожидать, в гостинице шахматисты появились много позже условленного времени — ближе к шести вечера. Времени на ужин не оставалось — предстояло еще собраться, сделать какие-то неотложные звонки.
— Каспаров ждет тебя в номере — у него есть к тебе разговор, пока он будет собираться — сможете говорить.
Сейчас, вспоминая начало нашей беседы с Каспаровым в тот вечер, я поеживаюсь: по-моему, он сдерживал себя, чтобы не сорваться, и тем, кто знает горячий характер чемпиона, нетрудно себе представить, чего ему это стоило. Вывела из себя Гарри интерпретация, которую придал наш спортивный обозреватель сообщениям о советских хоккеистах, получивших возможность играть по контрактам в командах западных стран.
Сначала был Фетисов
— Понимаете, — Гарри в сердцах хватал какие-то носки, рубашки, бросал их в стоящий на полу чемодан, потом садился на кровать. — Наш Госкомспорт всегда заявлял: «Мы — против торговли людьми!» — и всегда уступал — практически за бесценок — лучших наших спортсменов. В конце концов, оказалось, что НХЛ выгоднее говорить с официальными советскими инстанциями, с коррумпированным Госкомспортом. Существовала реальная угроза заключения ими Договора, согласно которому наши хоккеисты смогут выходить на международный рынок только через советскую хоккейную федерацию. То есть, наши спортсмены становились полностью бесправными!
В этом смысле характерна история с Фетисовым: Слава был первым, кто должен был получить разрешение работать по контракту на Западе, и он год не мог уволиться из армии. Слава — очень мужественный, я бы сказал, стальной человек. Он решил бороться до конца, и я, по его просьбе, тоже включился в эту борьбу. Возникла настоящая война, подробности которой сами по себе заслуживают многих интервью.
Мы попытались привлечь внимание зарубежной общественности. В частности, я звонил Крофту и просил его разразиться статьей на эту тему — что он вскоре и сделал. И, наверное, мы должны быть благодарны менеджеру нью-джерсийских «Дьяволов», оказавшемуся принципиальным и очень порядочным человеком: он пошел на прямые переговоры с Фетисовым, минуя советских посредников.
В результате, Слава стал первым, заключившим контракт, позволяющий ему самому представлять себя и самому же получать гонорар — из которого, правда, значительные суммы будут перечислены в Детский благотворительный фонд. Он показал крепкий, по-настоящему мужской характер! Но особо здесь важен юридический прецедент, положивший начало новой эре отношений между спортсменами и Госкомспортом: если до этого спортсменам предлагалось, в лучшем случае, 10 процентов от суммы контракта, а остальные шли Комитету, то теперь эта сумма выросла до 50 процентов. Потом уже к Славиной борьбе присоединился Стариков.
Другие же спортсмены — а их оказалось большинство — рассуждали следующим образом: лишь бы вырваться за границу, любой ценой и на любых условиях — а там на все плевать! Такой вот, я бы сказал, сволочной взгляд. Штрейкбрехерство — как в случае с Ларионовым, например. Что получается: контракт — 750 тысяч, это вы правильно писали.
Правда, вопрос еще — в каких долларах? Ну, допустим, даже не в канадских, а американских. 375 тысяч из них клуб платит Федерации — как взятку, как выкуп за хоккеиста — только за то, чтобы его выпустили. Ну, как это можно назвать? Мы боремся, пытаемся что-то сделать, а кому-то оказывается спокойнее и удобнее так… понимаете?
О социализме — хорошем… и другом
— Гарик, — воспользовался я возникшей паузой, когда Каспаров опять присел возле полуупакованного чемодана, задумчиво рассматривая беспорядочно набросанные в него дорожные пожитки. Сейчас его мысли были где-то бесконечно далеко — и от этого чемодана, и от отеля в Беверли-Хиллз, где мы находились.
— Гарик, свобода спортсмена — это всего лишь специфическая часть свобод, которых в нынешней России так недостает — об этом вы достаточно недвусмысленно высказались в интервью «Плейбою». Рассуждая последовательно, следует предположить, что понятие «свобода», включающее в себя и социальные аспекты, и политические, и экономические, будучи реализовано в СССР, определит какую-то иную, отличную от сегодняшней, систему. Что это будет — капитализм? Или — так называемый «социализм с человеческим лицом»?
