Жаль только, вряд ли читатель найдет ее здесь, в Штатах, в книжных магазинах.
Это было недавно, — опираясь на название новой книги Головского, вспоминаю и такое: минувшим летом мне случилось полный месяц провести в поездках по Штатам, преимущественно по восточным, в городах: Филадельфия, Нью-Йорк, Вашингон…
Редкая удача, когда достало времени не только для дел, приведших туда, но и для встреч с теми, с кем в последние годы поддерживал контакт преимущественно по электронной почте и реже — по телефону (не считая их публикаций в «Панораме»), — с Владимиром Фрумкиным, Владимиром Матлиным, Валерием Головским.
С ними мы дружим мы не первый год и потому мне проще им говорить — Володя, Вадик, Валера, да и они ко мне обращаются тоже «без отчества», что и правильно, все мы примерно сверстники, занимаемся схожим делом.
Так вот, досталось мне привезти из Вашингона, а вернее, его окрестностей (где живет Валерий, в получасе езды от нашей столицы), новый, только что вышедший сборник.
Открыв его на первых страницах, обнаружил главку «Отзывы о книгах Валерия Головского», в числе которых нашлось место и для выдержек из моих книг, опубликованных в разное время в «Панораме», в балтиморской «Чайке». Киноведы, слависты и литературоведы доверили публикацию рецензий на них «Литературной газете», «Славик Ревью», «Культуре». Нечасто выходили книги Валерия — хотя и по ним можно было судить, что работает он непрерывно.
И предисловие к книге Головского Аркадия Ваксберга, помнящего по советскому периоду жизни Валеру Головского известным критиком и журналистом, — «… писавшим и о кино как искустве, и о том, что можно называть „миром кино“» Сам же автор в «замечаниях», предшествующих собственно текстам сборника, говорит, что в книгу включены публикации, написанные как до его эмиграции в 1981-м году, так и позже, когда он «…получил возможность писать то, к чему всегда и безуспешно стремился — не только о кино».
Сегодня только перечисление результатов этого стремления заняло бы не одну страницу, и потому упомяну здесь только его книги: «Между оттепелью и гласностью. Кинематограф 70-х» выпущена московским издательством «Материк» в 2004 г., в России же в 2006 году вышли «Перебежчики и лицедеи», и в 2007-году — «Мерилин Монро. Жизнь и смерть». В периодике публикации за подписью Валерия Головского появлялись — в «Панораме», в «Новом Русском Слове», в «Новом американце», в «Русской мысли», в «Континенте», в «Гранях», в «Стране и мире»… во многих научных изданиях американских университетов.
Кино и вокруг — так бы я определил круг интересов автора, в который он умело приглашает и приводит читателя, в большинстве случаев дотоле знакомого с персонажами книг Валерия по виденным кинофильмам или по рецензиям на них. Что уж тут говорить о Мерлин Монро, легенде мирового киноискусства — её имя и по сей день окружено легендами, домыслами.
Уже будучи знакомым с книгой Валерия, я обнаружил выдержки из неё почти дословные в одном из российских журналов — и, конечно, без ссылок на первоисточник, о чем немедленно сообщил Валерию. Его реакция меня мало удивила: «Да и Господь с ними, я уже занят другими темами». И действительно, спустя некоторое время, возникла новая книга Валерия «Между оттепелью и гласностью» — в Москве, где её издали, она разошлась мгновенно. И вскоре — «Перебежчики и лицедеи» — в России.
Пришел Валерий к этой книге не случайно и естественно. Его тексты появлялись и появляются с завидной регулярностью в периодических изданиях на обоих континентах. Я продолжаю сохранять статью из парижской «Русской мысли», в ней много лет назад Валерий отозвался на «Беглого Рачихина», незадолго до того изданного в Нью-Йорке. По сути это была самая первая рецензия в европейской печати на мою книгу (её название «Когда журналистика становится писательским творчеством» не могло не льстить…) — она и побудила меня разыскать автора в Вашингтоне, что особого труда не составило — Валерий тогда сотрудничал с «Голосом Америки», а статьи его нередко публиковались в нашей периодике.
Возьмем другую книгу Головского — «Это было недавно…» — хотя оборванную фразу, вынесенную на обложку как название книги, можно было бы продолжить «… и давно» — её содержание охватывает периоды, измеряемые десятилетиями.
