Говоря о неизведанных возможностях человеческой психики, я думаю, что парапсихологи ленинградской школы (опыты Васильева, например) ставят интересные вопросы — за это я их ценю. Но конкретных ответов на свои вопросы они не дают. Кроме того, они исследуют возможности изменения человеческой психики, и мое коренное отличие от них заключается в том, что я уже переключился на соматические изменения, происходящие в организме под влиянием изменения его психического состояния.
То есть я уже переключился на тело. Вот, скажем, Васильев пишет, что человек может чувствовать приближение смерти. Опять таки, это психический процесс, как и все предчувствия, предугадывания или передача на расстоянии мысли или образа — все это связано только с психикой. А моя сфера прозаическая: ногти, мозоли, зубы, катаракты, носовые перегородки…
У меня всегда была тяга к человеку, к его вечной загадке, и меня всегда интересовали крайности в проявлениях человеческой психики. Поэтому я стал заниматься психиатрией, потому и заинтересовала меня эта особая каста людей — психически больных. Меня тянуло к этому, как в омут. Ну и, конечно, в течение двадцати пяти лет, которые я провел, практикуя в психиатрической больнице, я близко соприкоснулся с той, я бы сказал, крайностью психического состояния, которую представляет собой шизофрения и другие психические заболевания. Я видел в этом определенную психическую крайность, — и я вошел в эту крайность и почувствовал ее… Но постепенно.
Моя жизнь была полна трудностей, и большую часть ее я провел в страшной нищете. Эта сторона моей жизни мало кому известна, но без того колоссального опыта, которым она меня снабдила, я не знаю, где бы я был сейчас. В Советском Союзе в общей сложности я провел более 1700 сеансов групповой терапии. Я объездил всю страну вдоль и поперек. Я выступал во многих городах, деревнях и селах. Сначала это были двадцатиминутные и получасовые выступления — причем, перед самой разнообразной аудиторией. Кстати, замечу: чем проще или грубее аудитория — тем труднее с ней работать. Хотя многим кажется, что все должно быть как раз наоборот…
Я свои выступления всегда провожу с необычайной легкостью. Я понимаю, что когда выходишь на сцену, то можно свое выступление проиграть или выиграть. И победа — это когда ты завоевал свою аудиторию, когда выступление удалось, у меня никогда так не было, чтобы выступление мое не удалось.
В советской и зарубежной прессе муссировались слухи о том, что советские власти использовали мой дар для того, чтобы отвлечь внимание населения от насущных проблем и трудностей. Это выдумки людей, которые брали у меня интервью и которые в мои уста вложили собственную глупость. Для того, чтобы внедрить телевизионную терапию, мне пришлось преодолевать сопротивление множества официальных лиц. Моими усилиями телепсихотерапия была претворена в жизнь и способствовала выздоровлению сотен тысяч людей.
Передач с участием американских телепроповедников я не видел, но думаю, что если во время этих передач проповеднику удается пробудить психическую саморегуляцию каких-то людей, то очевидно, что он прикасается к резерву человеческих возможностей. А уж дальнейшее зависит от мастерства и интуиции того, кто это делает. Хотя, насколько я знаю, ни один проповедник еще не вызвал потемнения цвета волос — то есть эффекта, которого удается достичь мне.
Я идеалист, хотя, как большинство людей в нашу эпоху, я был воспитан в духе материализма. Но именно материализм доказал мне своей материальностью, что идея первична. Вот в Библии сказано: «Вначале было слово». По-моему, это неточно: вначале была идея.
Если случай многократно повторяется, то это уже говорит о какой-то закономерности, какой-то системе, какой-то реальности. И для меня самым важным в этом является закономерность, иными словами — подтверждение той идеи, что человек способен изменять форму своего тела без хирургического вмешательства.
Чтобы побудить человека произвести соматические изменения, мне не нужно знать его «код». Каждый мой пациент сидит где-то, среди сотен других, и мне не нужно его знать. Меня неоднократно упрекали: дескать, как же ты так — ведь пациента нужно сначала увидеть, пощупать, осмотреть… Нет, мне важно разбудить работу внутреннего компьютера человеческих возможностей в подсознании моих пациентов. Мне важно, чтобы оно заработало и стало само искать, где скрыты неполадки.
