Не удержавшись, я перебил Максима:
— А что, местных импресарио уже не хватает на это? — я имел в виду, что среди наших «новых американцев» возникло немало энтузиастов гастрольного бизнеса, теперь они стабильно заполняют полосы русско-американских изданий сообщениями о предстоящих гастролях «оттуда». А у кого на рекламу нет средств — те заклеивают рукодельными афишками стены русских «гастрономов» на обоих побережьях Америки.
Максим понимал, что я имею в виду:
— Обычно ваши местные импресарио, располагая ограниченными возможностями, везут сюда сегодня исполнителей-одиночек, к тому же нередко из «второго эшелона». И это уже надоедает: люди все хуже и хуже на них приходят. Мы займемся тем, например, чтобы привезти сюда интересный театр. И это будет не обязательно для эмигрантов — но для всех американцев. А еще — могут быть осуществлены совместные постановки: спектакли, мюзиклы.
Я убежден, что в Москве сегодня можно найти немало источников субсидирования тех или иных проектов — выставок, например. Я прекрасно понимаю, что на этом не заработаешь. Но наши проекты все равно будут отличны от гастролей, которые вы упоминали сегодня… — вспомнил вдруг Максим сказанное мною по поводу недавних визитов в Америку в общем неплохих театральных коллективов — но с чудовищно-халтурным репертуаром и второразрядным составом. Тогда, рассказывал я ему, многие зрители, покидая зал, недоуменно и обиженно пожимали плечами…
— Ну можно ли относиться к гастролям в Америке как к какой-то халтуре, — уже горячась, продолжал он, — лишь бы заработать несчастные 50-100 долларов! Это как раньше ездили актеры в российскую глубинку — ужасно выглядит…
Должен признаться, Максим был не первым, кто делился со мною подобными планами. И пока я не слышал, чтобы кому-то они удались. Почему? Хороший вопрос… И тогда я спросил его:
— А где вы сами полагаете быть — там или здесь?
— Помните старый анекдот, — засмеялся Максим, — одному еврею, который все ездил то за границу, то домой, предложили в ОВИРе: выберите, наконец, где вам лучше! И он ответил: в дороге.
Образный ответ Максима давал повод спросить его — как он вообще оценивает перспективы того, что происходит сегодня в России?
— Напряжение в стране, — заговорил Максим после недолгого молчания, — достигло крайних пределов. Я имею в виду не только экономические вопросы, политическое положение тоже очень серьезное. И это не может не задевать интеллигенцию: все эти метания бесконечные — то вправо, то влево… то переворот, но непереворот… то ссора президента с Хасбулатовым, то компромисс… то один премьер, то второй. Все это создает крайне нервную обстановку: законы меняются, очень трудно заниматься бизнесом.
Вот, говорят, мы превращаемся в банановую республику, в которой никто не знает, что будет завтра, кто придет к власти. К сожалению, по-моему, как раз власть-то у нас не переменилась в стране, это люди стали в значительной мере другими. Во всех властных структурах остались те же — и они боятся всего нового. Говорите — люди новой волны, демократы? Я бы сказал — так называемые демократы, потому что они не демократы. Демократия не рождается по желанию одного человека и в течение нескольких лет — вот поэтому новые чиновники обрели черты тех же, кто был у власти в тоталитарный период.
Я просто не узнаю этих людей: всего два года назад я встречал там какого-нибудь председателя райисполкома — теперь в Москве это учреждение называется префектурой, и там я встречаю префекта. Я помню его хорошо — это был доктор или кандидат наук, интеллигент, который встречал тебя, выбегая из кабинета… Теперь этот разжиревший человек не поднимает своей задницы от кресла, разговаривает с тобой через губу. Времени-то прошло всего ничего — а он уже превратился в этого человека. Он уже думает о дачах, о машинах… И это какой-то убийственный процесс.
— Говорят — «power corrupts». Власть развращает… — вспомнил я расхожее выражение американцев.
— В стране — беспредел полный, — кивнул, соглашаясь, Максим. — Партийные боссы как-то потихоньку все это делали: переводили на себя дачи, машины — и, мне кажется, по темпам накопления богатств они во многом уступают сегодняшним «демократам». Я вижу, что это так, по самим этим людям, по их поведению и по их безразличию, которое наступает так быстро! Это ужасно и это тормозит все процессы: мы просто буксуем на месте.
