Это продолжалось довольно долго, так как Хэксли внимательно вчитывался в каждую строку. Комиссар терпеливо ждал.
Наконец Хэксли просмотрел последний листок.
— Благодарю вас, комиссар, вы вполне оправдали мои надежды. Признаться, я не ожидал, что все они…
С этими словами Хэксли вытащил из кармана чековую книжку и заполнил чек. Поставив подпись, он протянул его Бэрду. Хэксли не поскупился: чек был выписан на две тысячи кларков.
— Спасибо, — сказал Бэрд, — но мне кажется, что я не смогу принять этот гонорар. Не заслужил.
Хэксли удивленно приподнял брови.
— Я не сумел выполнить то, ради чего вы меня пригласили. Я не знаю, кто из ваших сотрудников взял бумагу с решением Девидса.
— Теперь это не имеет значения, — усмехнулся Хэксли. — Я потерял решение Девидса, но зато приобрел четыре других. А с меня достаточно было бы и одного.
— Значит, вы считаете, что я могу взять эти две тысячи кларков со спокойной совестью?
— Повторяю, вы их вполне заслужили, — прокровительственно произнес Хэксли.
— Прекрасно, — сказал Бэрд, пряча чек в бумажник. — Они мне пригодятся. Итак, мы можем считать, господин Хэксли, что дело, для расследования которого вы пригласили меня частным образом, закончено?
Хэксли исподлобья внимательно посмотрел на комиссара.
— Ну, разумеется. Я ведь сказал…
— Прекрасно, — еще раз повторил Бэрд. — А теперь, господин Хэксли, продолжим наш разговор. Но уж, простите, на этот раз мне придется выступить в другой роли — полицейского комиссара.
Хэксли просверлил Бэрда взглядом, но ничего не сказал, только откинулся на спинку кресла.
— Мне придется задать вам несколько вопросов.
— Спрашивайте, — устало проворчал Хэксли. — Ну, спрашивайте же!
— Что вы обнаружили в карманах Девидса?
— Если мне не изменяет память, я уже говорил вам. Но, пожалуйста, могу повторить. Записную книжку, карандаш…
— Так вот, господин Хэксли, это не все, что там было.
— Любопытно.
— В записной книжке Девидса был потайной карман. И в нем лежал билет на концерт Боровского.
— И что же из этого?
— А то, что если бы вы, господин Хэксли, действительно искали пропавшее решение, которое было вам так необходимо, вы, конечно, обнаружили бы этот тайник.
— Ах, вот вы о чем, — с видимым облегчением улыбнулся Хэксли. — Ну что же, комиссар, ваша логика безукоризненна. Это делает вам честь. Вы не ошиблись — никакого решения у Девидса действительно не было.
— Я знал, — заметил Бэрд. — Но мне хотелось, чтобы вы сами сказали это.
Хэксли пожал плечами и рассмеялся.
— Не вижу причин скрывать. Тем более теперь, когда налицо целых четыре решения. Но позвольте вас спросить, каким образом вы догадались, что «решение Девидса» всего лишь моя выдумка?
— Мы к этому еще вернемся. Обязательно. А сейчас я хотел бы выяснить кое-что, связанное с билетами на Боровского. Билет, оказавшийся в записной книжке Девидса, — это один из двух билетов, которые вы утром в субботу отдали Мэри. Ведь это было?
— Да, было. Ну и что же?
— Но вы безумно любите скрипку? Не так ли? И уж если вы решились пожертвовать билетами на Боровского… Одним словом, создается впечатление, будто вы заранее знали о том, что должно произойти в этот день и в этот вечер.
— Хм. Дальше.
— Я был бы еще готов посчитать историю с билетами и смерть Девидса случайным совпадением, если бы вы, господин Хэксли, не перестарались. Вы отрезали от магнитофонной записи именно ту часть, где говорилось о вашей любви к скрипичной музыке. Согласитесь сами, что все это, вместе взятое…
Хэксли неожиданно рассмеялся.
— Ах, вот что. Понимаю. Но на этот раз, комиссар, должен вас разочаровать: ваша непогрешимая логика дала трещину.
С этими словами он полез в карман и, вытащив оттуда какую-то бумажку, протянул ее Бэрду.
Бэрд развернул: это были два билета на концерт Боровского.
— Как видите, они пропали, — добавил Хэксли. — Пропали, несмотря на мою любовь к скрипке. Я думаю, нет надобности специально пояснять, что Мэри я отдал лишние билеты.
Бэрд растерянно вертел в руках билеты. Здание, выстроенное с таким трудом, рушилось.
— Что же касается пленки, — счел нужным пояснить Хэксли, — то, признаюсь честно, тут я просто смалодушничал. Испугался, как бы эта часть беседы не навела на меня необоснованные подозрения.
