Подъехал, вокруг — ни души. «Из зе(р)а энибоди эт хом?» — Кричу. Из дома появляется перепуганный молодой человек, одетый в грязную тунику. Лепечет:
— Я не понимаю, господин. — Конечно, не понимает. Это я так, прикололся. На чистом местном, спрашиваю
— Как тебя зовут?
— Децимус, господин.
— Я Алексиус Спурина Луциус. Приветствую тебя Децимус. Думаю, что Сенатор Спуриний отблагодарит тебя, если ты найдешь время отогнать в его имение этих коней.
— Я с удовольствием сделаю это, — Децимус забрал лошадей и тут же взгромоздившись на одного из галльских коней, собрался ехать.
— Постой. Это дело не срочное. Как далеко Клузий? — Децимус, скрыв улыбку, ответил:
— Если ты едешь от поместья Сенатора, то большую часть пути уже проехал. Поспешишь, к закату будешь у города. — Обрадовавшись, я отдал Децимусу галльские фляги и, пожелав ему радости в жизни, попрощался.
Когда солнце садилось за горизонт, я увидел белые стены Клузия. Еще не спустился с холма и город, стоящий на следующем, но ниже, был виден как на ладони. Ровные квадраты кварталов, широкие улицы, колоннады храмов и акведуки — одним словом цивилизация!
Подъехав к воротам, я оценил высоту стен: где-то под потолок второго этажа панельной девятиэтажки. Впечатлило. Как и ров, ощетинившийся кольями. У ворот околачивался десяток легионеров. Я спросил, не проводит ли кто-нибудь меня к консулу? На лицах вояк прорисовалось уважение. В провожатые вызвался некий Квинтус.
За воротами начиналась широкая, мощеная камнем улица с аккуратными одноэтажными домиками из обожженного кирпича с крышами, крытыми черепицей. Мы направились к центру города. По пути проезжали и перекрестки. Узкие переулки, тем не менее, не производили впечатления убогости, кое-где жители разводили цветники. Заборов в Клузии не было, почти за каждым домом зеленел парк.
Форум, он же центр, оказался небольшой площадью, над которой высились помпезные храмы, к моему удивлению по большей мере деревянные, но все крытые черепицей.
Самое величественное здание на площади было каменным: Центральная цела возвышалась над боковыми, портик поддерживали два ряда колон. Балку на колонах украшали барельефы грифонов, пегасов, сцен из жизни богов и людей.
По обеим сторонам широкой улицы слева от храма, стояли величественные терракотовые скульптуры в эллинском стиле.
В общем, я с удовольствием побродил бы по городу. Тут есть на что посмотреть, но мой провожатый уж очень часто стал посматривать на меня, недоумевая тому восторгу, что по всей вероятности отразился на лице от искреннего восхищения увиденным.
Улица со статуями уперлась в одноэтажное, но на высоком из больших камней фундаменте здание, охраняемое солдатами. Квинтус взявшись за уздечку, остановил моего коня. Я спешился и забрал у него повод.
Мой провожатый крикнул караульному, что бы тот позвал центуриона (младшее офицерское звание). Не задавая вопросов, легионер поднялся по широким ступеням и скрылся в здании.
Вернулся он быстро и не один. Широкоплечий, но на коротких кривых ногах центурион недовольно пробасил:
— Какой демон притащил тебя, на ночь глядя?
— Я Алексиус Спуринна Луциус, доставил письмо от Сенатора Спуринния к консулу Прастинию, — докладываю, вытянувшись по стойке «смирно»: мало ли, может, этот центурион будет и моим командиром.
— Я Антониус Тулий, — он, улыбаясь, прилично врезал мне по плечу ладонью, — приятно видеть таких молодых людей, пойдем со мной. Квинтус, отведи коня на конюшни.
Квинтус кивнул, со щелчком приставив ногу к ноге, сноровисто снял со спины лошади сумки, с удивлением, взглянул на помятый галльский плащ. Вручил мне вещи и ушел, уводя коня на поводу.
Немного смущаясь, я встряхнул плащ, аккуратно сложил и спрятал в сумку. Антониус, как мне показалось, взирал на эти манипуляции с имуществом одобрительно.
Центральная часть дома — несколько помещений, с арочными входами, по моему назывались анфиладой. Мы прошли их, и вышли на террасу, освещаемую горящим в бронзовых фонарях маслом.
У рукотворного водопада молодой юноша декламировал что-то героическое, два десятка мужей в туниках и тогах живописно разместились на террасе, устроившись, кто в плетеных креслах, кто на деревянных ложах, приставленных к стене дома.
