Божественная лодка - страница 46

Я не знала, что ей лучше посоветовать в ответ, поэтому просто улыбнулась. У этой супружеской пары — хозяев бара — нет детей.

— Соко идёт короткая стрижка. Хотя поначалу жалко было обрезать длинные волосы… Длинные — тоже красиво смотрятся. — Я нашлась, что сказать в ответ.

В «Хару» на подоконнике в эркере стоит интерьерная модель яхты очень причудливой формы и рядом лежит в качестве украшения маленькая восковая тыква.

— Так значит, вы с дочкой путешествуете из города в город… — сказала Сатико, — Это мне Соко рассказала. Говорит, что вы — «вороны-путешественницы».

Воздух за окном был прозрачно-голубой, на ветру колышутся подсохшие, ещё не пожелтевшие, но уже потерявшие цвет листья.

— Всё-таки короткие волосы создают ощущение свободы… — не унималась хозяйка.

Я ещё раз слегка улыбнулась ей в ответ.

Закрыв флакон со спреем для чистки стёкол, я положила его вместе с тряпками в маленькую корзину. Эту корзину убрала в шкаф с хозяйственным инструментом. В чистом оконном стекле отражалось темнеющее небо и только что зажжённые уличные фонари. Еле ощутимо пахло лимоном. Неожиданно невыносимая тоска пронзила меня.

— Я выйду ненадолго, — извинилась я перед Сатико и вышла на улицу.

Минут десять я просто шла. Крупными шагами решительно шагала вперёд. Вечерний воздух обдавал холодом. Шагая вперёд, я думала, что мир, в котором я живу, — по-прежнему мир, в котором есть ОН! Мой мир — это мир, изменившийся после встречи с НИМ! Поэтому что бы ни случилось, всё будет хорошо. Всё будет хорошо… Может, мои мысли разделяли мою жизнь, словно до рождества Христова и после… Рассуждая так, я снова призналась себе, что ОН — мой бог, мой ангел-хранитель.

Я вспомнила его слова: «Я обязательно буду тебя искать».

Я закурила и стала напевать мелодию из Рода Стюарта. Я закрыла глаза, и мне показалось, что Он обнял меня.

В синтоистском храме Хисаги соломенный канат симэнава[25] необычного оранжевого цвета, будто его покрасили цветками дикого сафлора[26]. Стоит, пройдя через тории[27], подняться по каменным ступеням, как сразу в глубине увидишь каменные статуи лисиц — инари[28]. Вдоль дорожки стоят в ряд красные флажки с длинными, но узкими полотнищами, на которых написаны ритуальные иероглифы. Засунув руки в карманы полупальто, я, прогуливаясь, обхожу весь храм. Сейчас — середина дня, и здесь совершенно нет людей.

Когда-то давно мы с Ним часто гуляли. Мы обходили пешком весь город. Нам обоим нравилось бродить пешком, и мы совершенно не чувствовали усталости. Мы могли пройти сколько угодно! Всегда взявшись за руки…

Тот район, где я тогда жила с Момои, мы с Ним прошли от края до края. Нам было всё равно, в какую сторону идти, лишь бы быть вместе. Вернее, нам некуда было идти, и мы просто бродили по городу.

— Прости, что мы вечно где-то ходим, — часто говорил мне Он. Конечно, я поворачивала голову в Его сторону, но не могла ничего сказать в ответ. Мы оба хорошо знали: когда наша прогулка закончится, каждый из нас должен будет возвратиться к себе домой.

Спускаясь по каменной лестнице храма, я продолжала думать о Нём. Я вспоминала Его лицо с двухдневной небритостью; Его нежный голос, когда Он пел мне песни; то, как Он слегка хмурил брови, когда курил; удивительное тепло, которое исходило от Его тела, когда Он лежал в кровати, заложив ногу за ногу… Серьёзность Его глаз, когда Он говорил, что мы всегда будем вместе…

Потом я подумала о Соко. О моей Соко, которая каждый день ходит в школу, надев школьную форму: белую блузку с синим жилетом и синюю юбку в складку… О моей выросшей дочке, которая мне уже говорит, что я должна более реалистично смотреть на вещи… Я не заметила, в какой именно момент, но она уже спрятала на дальнюю полку свои игрушки: розового медвежонка и Ари.

Однажды, когда мы с Ним вновь встретимся, я расскажу Ему, как выросла наша дочь. Интересно, что Он скажет в ответ?

Январский ветер свеж, он несёт сухое дыхание и мирный запах спального района. Школа, куда ходит Соко, находится прямо возле этого синтоистского храма.

Когда я вернулась из школы, мамы дома не было: она уехала на урок. Начиная с рождественских праздников «Хару» закрыт, и мама полностью отдаётся преподаванию музыки. Каждый год зимой в баре опускают жалюзи на окна и двери: хозяева закрывают «Хару» на долгие зимние каникулы, а сами уезжают куда-нибудь в путешествие на яхте. Мама сказала, что в этом году они поехали в Ментону