Еще несколько секунд лунный диск хранил на себе тонкие линии — черты чьего-то лица. Потом они рассыпались.
А я сидел на остывших скалах, смотрел, как волнуется море, потревоженное дурным сновидением. Смотрел, как плывут по небу прозрачные облака. И слушал тишину.
Утро наступило неожиданно. Наверное, я уснул, хотя никогда раньше мне не удавалось заснуть с открытыми глазами. Но еще мгновение назад я видел усыпанную звездами бесконечность, а вот уже горизонт наливается светом и заполняется розовой краской.
И встает Солнце.
Наверное, первое Солнце тоже родилось среди звезд, там же, где и Человек. Значит, мы родственники! Эй, Солнце, к то ты брат? сестра? Ну же, ответь!
* * *
— Влад!
Нет, Марина попросту не может быть серьезной — ее лицо никогда не оставляет шутливо-беспечное выражение, а серьезность она деланная.
— Что?
И взгляд ее серых глаз не способен обретать твердость. Дар?
— Ты где был?
— Я… так, гулял.
— Что за прогулки среди ночи? Ну сколько раз просить? Сколько раз говорить? Я же волнуюсь, как ты не поймешь? Что мне думать — ночью просыпаюсь, а тебя нет! Что мне думать?
В этот момент я ощущал себя эгоистом, себялюбцем. Просьба прощения вертелась в мозгу, но почему-то не могла найти выражения. Вот так всегда — и потом Марина скажет, что ни разу в жизни не слышала от меня простейшего «извини». Прости, Марина! Прости мне мою эгоистичность! Прости мне мою глупость, мое ребячество — что угодно, только прости!
Ты говоришь, я дурак. Ты права — да, я дурак, потому что верю в сказку. Да, я глупец, потому что разговариваю с морем и скалами, с деревьями, Солнцем и Луной. Да, я идиот, потому что тешусь иллюзиями. Только прости мне мою молчаливость.
Ты бросаешь упреки. Да, каждый из них справедлив. И я не отрицаю этого — да, я впадаю в детство, да, в моей голове туман да, да, да! Сто, тысячу раз — да! Только не плачь и прости меня…
Но почему бы и тебе не окунуться в этот чарующий мир где Звезды, где Море, где Солнце, где Жизнь; и все это живое, все это дышит и поет, и хочет говорить с тобой? Почему бы нам вместе не бежать босиком по росистым лугами, раскинувшимся среди Звезд? Почему бы нам — тебе и мне — не кружиться в хороводе, оплетая руками далекие светила? Ведь они такие теплые — Звезды! Они вовсе не холодные; они рождаются, растут и умирают — надо только видеть. И это величайшее торжество — рождение новой Звезды, и, наверное, так же когда-то родился Человек. И вся Вселенная ликовала, и бесконечные галактики кружились в замысловатом танце, и космические ветры трепали светлые кудри новорожденного.
Почему ты не хочешь видеть этого?
Наверное, тебе мешают слезы.
— Прости…
— Влад, ну почему, почему ты такой… несмышленыш?
Слава Богам, она улыбнулась! Она улыбнулась — и слезы тотчас же обернулись драгоценными жемчужинами!
— Рядом с тобой я — наивный ребенок. Прости…
* * *
День как всегда пролетел быстро.
День был полон зноя, забот — и ожидания ночи, когда я вновь смогу сойти к морю.
Солнце, наконец, опустилось к горизонту; на востоке замерцали первые звезды. Я сел у окна — смотреть, как солнечный диск погружается в море. И рядом села Марина.
— Сегодня опять пойдешь?.. — спросила она и мне не понравился тон ее голоса. Не могу объяснить, он был просто другим, необычным.
— Да.
— А можно мне с тобой?
Этого я не ожидал. Чего угодно, только не этого. Мариночка, неужели ты говоришь серьезно!? Или, может быть, я сплю?
— Конечно! Пойдем скорее — я покажу тебе НАСТОЯЩИЙ закат. То, что ты видишь из окна — это все равно, что смотреть на радугу в солнцезащитных очках. Пойдем, надо только попросить и ты увидишь всю яркость мира!
Мы встали на краю обрыва — именно обрыва, пологий участок, где можно сойти, находится за пляжем. Уже разошлись отдыхающие, уже успокоились волны. Только легкий прибой лизал прибрежный песок и камни.
Солнце, наполовину зашедшее за горизонт, отбрасывало на водной глади длинную ребристую полосу. Иногда поздняя чайка, взмахнув острым крылом, садилась на воду — и тогда красная дорожка кривилась и колыхалась.
Ветер.
Несущий терпкую соленую свежесть — такая витает в воздухе только вечером. Утро — море и земля просыпаются: глубокий шумный вдох, потом дыхание выравнивается. Я называю это «утренний ветер» или «дневной ветер». Вечером же море дышит спокойно, вдохи неглубокие, поэтому только легкий ветерок носится над берегом.
