Лина позвала отца. Папа прибежал, ясное дело, с какой-то железякой и добил крысу. Макс потом целый день с ним не разговаривал. Ранимое сердце…
Мачеха появилась позднее, когда Кораблев получил генеральскую должность и новую квартиру, с отдельным кабинетом и двумя санузлами.
Эта женщина была красива, но неприспособленна к офицерскому быту. Требовала к себе особого внимания, а после того, как забеременела и родила сына, вовсе села Кораблеву на голову. Она стала упрекать генерала за все подряд. За то, что забрал после развода сына. За ненормированный график службы. За то, что служил не в Белокаменной. Что годами мирился с теперь уже «убогой», на ее взгляд, квартирой, вместо того чтобы обзавестись, как положено, домом на Рублево-Успенском. И еще за то, что воспринимал свою работу и должность не как Эльдорадо, а как территорию воинского долга.
Больше всех страдал Макс. Мачеха не способна была заменить мать. Мальчик скучал, и тоска эта съедала его изнутри.
Как-то, в день своего четырнадцатилетия, он спрятался за дверью спальни, думая, что со службы вернулся отец. Хотел разыграть папу, а в спальне появилась супруга Кораблева. Она, как обычно, прильнула к трюмо и принялась наводить многочасовой бессмысленный марафет из огуречных масок на свою почти девственную кожу. Макс любовался красотой женщины, на мгновение приняв ее за родную мать. Скоро он вышел из-за двери, да так напугал мачеху, что она выдала ему на его день рождения вместо подарка злобную тираду, что травмировала его психику на всю жизнь. Благо не сделала заикой…
– Ах ты, крысенок! – орала она. – Ты здесь никто! А твоя мать – шлюха! Она даже не спрашивает о тебе! Как будто тебя нет! И ты такой же! Прячешься, как крыса, и питаешься объедками с моего стола!
Отец вернулся с работы уставшим и сразу лег спать. Макс закрылся в комнате. Из всех звуков, что доносились до него через плотную дверь, он хотел услышать только телефонный звонок. Хотел снять трубку и услышать ее голос. Никто не позвонил ни поздним вечером, ни глубокой ночью. А он не уснул до утра, услышав под утро знакомый скрежет. Неужто и в этой квартире завелась крыса? Или это была галлюцинация, реализовавшая его тайное желание: чтобы мама появилась рядом. Хотя бы в облике серой крысы, которую он никогда не испугается. Ведь только так мама может пробраться в этот ставший чужим дом. Где его никто не любит и папа не замечает, как ему одиноко, как тоскливо, как ему плохо…
Генерал был занят. Проблем сына, тем более психологических, он не замечал. Макс был здоров, слава богу. Спустя три года он отдаст сына в военное училище. И тот пойдет по стопам отца. Династия!
Что до супруги, то через два года Кораблев устал с ней бодаться. Он подумал: может, в чем-то она и права. Чего держать ее на привязи! Где в наши времена найти боевую подругу, соратницу-декабристку?! Женщины… Они такие, какие есть, и другими не будут. Пройти все до конца вместе с мужем – это для них невыполнимая миссия! Спасибо за сыновей, и точка! Он отправил ее в Москву. Она ведь хотела в столицу – неон и свет рампы манил.
И супруга генерала совсем там не скучала. Что и требовалось доказать… Однако богемная жизнь артистки театра, хоть и Российской армии, отвлекла ее от непомерных амбиций лишь на время. В какой-то момент она снова начала «пилить» генерала. И он повелся на точивший со стороны супруги упрек, внял мотивам, базирующимся на ущербной терминологии всеобщей коррупции. И перевелся в Москву с повышением.
Жена генерала должна ездить на белом джипе и иметь дачу на Рублевке – получи!
Кораблев, попирая собственные принципы, начал зарабатывать деньги, сперва кроя бюджеты по собственному усмотрению, а вскоре ввязавшись и в более серьезные дела. Иногда это были кровавые деньги. Один журналист даже окрестил Кораблева «оружейным бароном». Но это было в прошлом. В прошлом журналиста, замолчавшего навсегда усилиями ребят Дугина, и в его прошлом: Приднестровском, Абхазском, Чеченском…
Он тоже заплатил сполна, потеряв сына. И вина за смерть первенца не давала покоя все это время. А деньги никогда не считались лекарством, к тому же тот капитал, которым располагал генерал, управлялся его супругой. Это значило только одно – что, скорее всего, на счетах уже ничего не было. Она поддерживала только свой статус, пытаясь сравниться с женами его соседей-небожителей, чиновников, которые ничего не стесняются и выставляют напоказ кичливую роскошь.
