Боярыня Морозова - страница 63

В Житии боярыни Морозовой ничего об этом не говорится, а возвращение отнятых ранее вотчин объясняется заступничеством царицы Марии Ильиничны, неизменно благоволившей своей родственнице. И действительно, исторические документы подтверждают данный факт: спустя некоторое время, по прошению царицы и в связи с рождением царевича Иоанна Алексеевича (будущего царя Иоанна V), отнятые вотчины были Морозовой возвращены по царскому указу от 1 октября 1666 года. В указе говорилось: «Октября в 1 день великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержец, пожаловал для прошения государыни благоверной царицы и великие княгини Марьи Ильичны и для всемирные радости рождения сына своего государева благовернаго царевича и великого князя Иоанна Алексеевича, всея Великия, и Малыя, и Белыя России, пожаловал Глеба Ивановича Морозова жену боярыню вдову Федосью Прокофьевну, велел вотчины подмосковные и иных городов, которые отписаны были на него, великого государя, отдать ей боярыне Федосье Прокофьевне, оприч 20 дворов с семьями и со племянем, которые взяты из Оргуновской волости на житье в село Чашниково, а родственники, хотя будет жили и своими дворами, а для переводу тех крестьян указал великий государь ис Помесного Приказу подьячего добра. И о том сей свой государев указ указал он, великий государь, послать ис Приказу своих государевых Тайных Дел в Поместной Приказ к думному к Григорью Караулову с товарыщи. — Таков государев указ послан в Поместной Приказ того ж числа за приписью дьяка Федора Михайлова с подьячим с Петром Кудрявцовым»[180].

Получив возвращенное имение, боярыня с еще большим рвением принимается за дела благотворительности и благочестия. В это время она знакомится с некоей «инокиней благоговейной» Меланией и «призвавши ю и слышав словеса ея, возлюби зело, изволи ю в матерь себе избрати. И смирившися Христа ради, отдадеся ей под начал, и до конца отсече свою волю. И сице пребысть до конца опасная послушница, яко и до дне смерти своея ни в чем повеления ея не ослушалася. И от тоя Мелании наставляема уже в конец постиже разумети и сотворити всякое богоугодное дело»[181].

Старица Мелания (известная в доме Морозовой так же как Александра Григорьевна) была одной из ярчайших личностей в первом поколении русских старообрядцев. О ней высоко отзывался протопоп Аввакум, величая ее «блаженной и треблаженной матерью». В одном из своих писем боярыне Морозовой он пишет: «А Меланью ту твою веть я знаю, что она доброй человек, да пускай не розвешивает ушей, стадо то Христово крепко пасет, как побраню. Ведь я не сердит на нея, — чаю, знаешь ты меня. Оне мне и малины прислали, радеют, миленькие… Я браню ея, а она благословения просит. Видишь ли, совесть та в ней хороша какова? Полно уже мне ея искушать. Попроси у ней мне благословения: прощается-де пред тобою! Да вели ей ко мне отписнуть рукою своею что-нибудь»[182].

С инокиней Меланией Феодосию Прокопьевну познакомил «страдалец отец» Трифилий — бывший инок московского Симонова монастыря, также происходивший от «благородного корене». Впоследствии он был заточен за исповедание древле-православия в Кирилло-Белозерский монастырь и окончил там свою жизнь в конце 1660-х годов. Сама Мелания до появления в доме Морозовой подвизалась в Белёвском Крестовоздвиженском женском монастыре, а на исповедь ходила к своему духовному отцу, черному попу Боголепу в Жебынскую (Жабынскую) пустынь, в семи верстах к северо-востоку от Белёва по дороге в Лихвин,[183] основанную еще в конце XVI века и известную своей приверженностью старой вере. У Морозовой также часто бывал «тое же пустыни старец Спиридон». Из Белёва, судя по всему, пришли в дом боярыни и другие пять инокинь, так что недаром ее двоюродная сестра Анна Михайловна Ртищева сокрушалась по этому поводу: «О, сестрица, голубушка! Съели тебе старицы белёвки, проглотили твою душу аки птенца, отлучили тебе от нас!»

Наставляемая старицей Меланией, Морозова превратила свой дом в монастырь в миру и сердечно радовалась, стоя на ночном правиле и сидя за трапезой с жившими в ее доме инокинями. Она начала вести фактически монашеский образ жизни, пешком ходила по темницам, щедро раздавая милостыню заключенным, совершала паломничества по святым местам, к чудотворным иконам и мощам святых угодников.