Убедившись, что я остался холоден, он продолжал:
- Познакомились лет пять назад в Нью-Йорке, на международном турнире. Я еще был любителем, выступал на Олимпиаде в Монреале, правда, не слишком удачно. Теперь - профессионал, а нам еще не разрешено встречаться в официальных матчах. Хотя, если так и дальше пойдет, то усилиями господина Самаранча для профессионалов вскоре откроют и Олимпийские игры. Ну, это так... Словом, мне понравился Добротвор-боксер, и я ему об этом признался без обиняков. Мы жили в одном отеле. Поднялись к Виктору в номер и проболтали почти до утра.
- Это, как вы сами сказали, Джон, во-первых. Что во-вторых?
- Во-вторых вытекает из во-первых, но раз вы, Олег Романько...
Я прервал его и сказал:
- Зовите меня Олегом. Не люблю, когда повторяют без толку фамилию, о кей?
- Хорошо, Олег, - согласился Джон. - Мне Добротвор понравился, больше того - сегодня он нравится мне еще больше.
- Уж не после этой ли истории? - не утерпел я съязвить.
Джон Микитюк вскинул руку.
- Не торопитесь, прошу вас, с выводами. Когда узнаете, в чем тут дело, вы не станете осуждать его, даже... даже узнав, что он, возможно, специально, то есть сознательно взял в поездку эти лекарства.
"Так, значит, я был прав, решив, что Виктор меня жестоко обманул?" Лед обиды сковал сердце: так бывало со мной всегда, когда доводилось разочаровываться в человеке, которого любил.
- Виктор - честный человек. К моему глубокому огорчению, я узнал об этой операции слишком поздно, когда уже невозможно было предупредить Виктора об опасности. Хотя, скажу без обиняков, не все ясно и мне самому, но всех, кто приложил руку к этой истории, кажись, удалось вычислить...
- Джон, вы опять говорите загадками!
- Но и вы, Олег, потерпите немного, самую малость и выслушайте мои объяснения! - Микитюк вернул должок.
- Ладно. Без спешки и факты. Голые факты.
- По рукам. Так вы и впрямь отказываетесь что-либо выпить?
- Даже кока-колу и ту не хочу.
- Кока-колу я вообще не пью, потому что в ней содержится наркотик. Да, да, кокаин, если вам это не известно. У меня действительно пересохло в горле. Эй! - Джон негромко, но как-то властно, уверенно окликнул официанта в белых брюках. - "Сэвэн ап", два. - Официант чуть ли не стремглав кинулся выполнять заказ, возвратился мигом с запотевшими баночками тонизирующего напитка и высокими бокалами. - Еще чего нужно, Джон? - поинтересовался он подобострастно.
- О кей! - поблагодарил Джон Микитюк, и официант неохотно попятился, буквально пожирая глазами моего собеседника.
- Не удивляйтесь, меня здесь каждая собака знает. Чемпионы - они всегда на виду. - Он усмехнулся, но без тщеславия, а пожалуй, даже с грустинкой.
- Итак, к делу...
- В прошлом году в Москве, на Кубке Дружбы, к Виктору подошел канадский боксер - имя его я пока называть не стану, поскольку не выяснил еще до конца мотивы его поступка, а это может стать решающим фактором, - и передал привет от меня. Маленькая деталь: я его об этом не просил... Виктор оказал парню внимание: покатал по Москве, в Третьяковскую галерею сводил - правда, нашему такая честь была ни к чему, он в своей жизни ни разу не переступил порог музея. Словом, они сблизились, вы знаете, в спортивном мире - в любительском, конечно, я ведь только в 26 лет после победы на чемпионате мира перешел в профессионалы - люди сходятся запросто. Когда они расставались, парень должен был попросить Виктора привезти ему лекарство для тяжелобольной матери. У нас оно стоит очень дорого. И это действительно так, а ему, студенту, приходится считать каждый цент. Он указал и необходимое количество упаковок для курса лечения... Умолчал лишь о самом важном - эфедрин в Канаде относится к запрещенным наркотическим средствам и за провоз его можно угодить в тюрьму.
- Конечно же, никакой больной матери у парня нет, и Виктор угодил в самую примитивную ловушку, не так ли?
- Нет, не так. Мать действительно очень больной человек и ей позарез нужны лекарства. Тут он был правдив, и это обстоятельство, видимо, позволило ему изложить свою просьбу с максимальной убедительностью...
