Друг дружку не ранили;
Вострыми копьями кололися,
Друг дружку не ранили;
Бились, дрались рукопашным боем,
Бились, дрались день до вечера,
С вечера бьются до полуночи,
С полуночи бьются до бела света:
Махнет Илейко ручкой правою,
Поскользит у Илейки ножка левая;
Пал Илья на сыру землю:
Сел нахвальщина на белы груди,
Вынимал чинжалище булатное,
Хочет вспороть груди белые,
Хочет закрыть очи ясные,
По-плеч отсечь буйну голову.
Еще стал нахвальщина наговаривать:
«Старый ты старик, старый, матерый!
Зачем ты ездишь на чисту поле?
Будто не кем тебе, старику, заменитися?
Ты поставил бы себе келейку
При той пути, при дороженьке;
Сбирал бы ты, старик, во келейку;
Тут бы ты, старик, сыт-питанен [7] был».
Лежит Илья под богатырем.
Говорит Илья таково слово:
«Да неладно у Святых Отцов написано,
Неладно у Апостолов удумано:
Написано было у святых Отцов,
Удумано было у Апостолов:
Не бывать Илье в чистом поле убитому;
А теперь Илья под богатырем!»
Лежучи у Ильи втрое силы прибыло:
Махнет нахвальщину в белы груди,
Вышибал выше дерева жарувого,—
Пал нахвальщина на сыру землю;
В сыру землю ушел до-пояс.
Вскочил Илья на резвы ноги,
Сел нахвальщине на белы груди.
Недосуг Илюхе много спрашивать,
Скоро спорол груди белые,
Скоро затьмил очи ясные,
По-плеч отсек буйну голову,
Воткнул на копье на булатное,
Повез на заставу богатырскую.
Добрыня Никитич встречает Илью Муромца,
С своей братьей приборною.
Илья бросил голову о сыру землю;
При своей братье похваляется:
«Ездил ву поле тридцать лет,
Экого чуда не наезживал».
